Только эти дела занимали его, тягостные или радостные, нужные или пустяковые.
Перед вами – Матвей. Положительный герой, безусловно, с которым едва успели познакомиться и тут же расстались.
Его жизнь была счастливой, безоблачной. И то, что считалось проблемами, поистине было пылью, ничем. Но человек не додумывается до этого. Долгие годы он грызет себя, придумывая себе катастрофы, которых нет. Как жаль, что жизнь такой жестокий учитель.
Многоэтажка стояла в очень оживленном районе. Здесь были и магазины, и сады, и школы. И храм музыки, который посещала Люси, был поблизости. Во все эти места Матвея отпускали одного без опаски. К удивлению, спортивных секций здесь, где собралось так много домов и детей, не было. Самая близкая была за две улицы, за большим серым, невзрачным зданием, вокруг которого в два ряда возвышался забор. То ли тюрьма, то ли больница. Пусто было и даже страшно. И, наверное, поэтому Матвея никогда не отпускали одного. А он сопротивлялся, ведь взрослый человек! А ходит под руку с родителями.
– Как это неудобно! – пожаловалась женщина.
– Что неудобно?
– Что время твоей секции перенесли.
– Почему?
– На работе не будут рады, что я ухожу так рано.
Они быстро шли вдоль улицы. Сын и мать.
– Ведь только по четвергам, – грустно вздохнул мальчик. – А хотелось бы чуть больше.
– Когда Люси станет хорошим музыкантом, она отблагодарит тебя за твою щедрость! Непременно.
Женщина спешила и подгоняла сына, которому хотелось рассматривать улицы, дома, вглядываться в окна, крутить головой по сторонам. К тому же он тащил тяжелую сумку с одеждой, и бежать просто не было сил.
– Ты что не торопишься на свою секцию?
– А что в этом здании?
Невзрачное здание по-прежнему наводило страх и ужас, словно над ним висит туча размером с океан, когда над другими – светит солнце.
– Не знаю. Давай, живее.
И они бы так и прошли, не разгадав секрет старого здания. Но вдруг во двор, на площадку, где были качели и какие-то железные прутья, торчащие из-под земли и изображающие подобие детских аттракционов, выбежали дети. Разные. За ними вышли две, тонкие как тростинки, с каменными лицами, женщины.
Раньше Матвей их никогда не видел.
– Это детский сад! Ты не знала? Поэтому наша Люси ходит в другой сад?
– Не приведи Бог нашей Люси оказаться здесь, – тихо ответила женщина. – Это детский дом.