Но мысли мальчика были не об этом. Он привык, что к нему так относятся, потому что так было постоянно.
Каждый день, ближе к полудню, мальчик должен был играть на жуткой скрипке в жутком присутствии в комнате его бабушки – мадам П.. Мадам П. была женщиной строгой натуры и нрава, с жестоким позволением разрешала заниматься мальчику “самодурством”, как называла это сама мадам П., или, объясняясь более понятно, интересующими его вещами. А вот игра с соседскими “распущенными” мальчишками в планы её внучка не входило. По крайней мере, так она думала.
Мальчик был весьма сдержанным на свои чувства. Хоть так было и не всегда.
Несколько месяцев назад он ещё мог позволить себе что-то наподобие того, что называется проявлением чувств, но с переездом к своей бабушке, всё изменилось.
Его руки привыкли к адской боли, которую может принесли безостановочная игра на скрипке на протяжении более 16 часов в день. Всё это время мадам П. не позволяла мальчику заниматься чем-то таким, что могло вызвать неодобрение со стороны на него общества или же хотя бы той же Катрины, прислуги, которая, во время отсутствия мадам П. следила за мальчиком не меньше, чем ей платят за такие честные присмотры. Так что иногда все эти наблюдения доходили до абсурда, наподобие того, что, пока мальчик не сыграет всё представление безошибочно, он даже не имеет возможности восполнить такие повседневные потребности, как справление нужды. Не говоря уже про сон или еду.
Впрочем, и это не останавливало мальчика продолжать играть на скрипке, ведь он знал – остановившись, будет хуже.
Так пасмурно и проходили все его дни, ночи, вечера, утро. Любое время суток, когда рядом он видел свою бабушку. Но деться от этого было просто некуда. Так что он терпел и точно исполнял все указания.
В его сознании ещё теплились старые добрые дни, когда он радостно встречал рассвет со своими родителями… Он всё помнил: и как мама просила помочь его в саду, и как папа показывал, что будет, если вовремя не отмыть застывшую золу. Но всё это было в далеком прошлом. В его далеком счастливом и беззаботном прошлом.
Наконец мадам П. отпустила подбородок своего внучка, дав ему хотя бы сглотнуть накопившуюся воду от слез, которая, к его счастью, ещё не сочилась из глаз. Ему было больно сегодня. Больно не только морально, но еще и физически. Честно признаться, мадам П. больше предпочитала моральную боль физической, но, если женщина была очень недовольна, то нельзя было отменить и этого.