– В-о-о-т, совсем другое дело! – радостно воскликнула она и, сделав неловкий реверанс, выронила из папки несколько листочков.
Смеясь, она принялась собирать их. Я не остался стоять в стороне и сразу же принялся помогать ей, стараясь не мять подбираемые бумаги, исписанные от первой до последней строчки. Потянувшись к последнему лежащему листку, я чуть не столкнулся с ней лоб в лоб. Наши взгляды встретились. Где-то внутри меня начало жечь непреодолимое желание поцеловать её губы, шею, глаза, которые были буквально в паре сантиметров от моих. Стоило только слегка наклониться, потянуть вперёд, а там… Повисла неловкая пауза длиной в пару жалких мгновений. Жалких, ведь неловкой она была только лишь для меня.
– Благодарю вас, месье! – не изменяя всё того же счастливого тона, Шерон выхватила у меня листки и побежала в гостиную. Мне ничего не оставалось, как понуро последовать за ней, стараясь сохранить, словно маску, лёгкую улыбку на лице.
Ближайший час мы провели, раскапывая в тоннах букв нужные слова и цифры, закапываясь в них и снова выкапываясь. Не могу сказать, что мне совершенно не нравилась та работа, которой мы занимались: сплошные бумаги, отчёты, числа. Но иногда мне казалось, что лучше бы мне пристрелиться, чем опять взяться за эту рутину. Не всегда было понятно, кому всё это надо, кто будет их читать и перепроверять? Зачем мы стараемся? Одни делают вид, что усердно пишут всю эту бюрократию, а другие напускают на себе не менее важный вид работник, ещё более усердно проверяющих всю эту галиматью.
Что всё же на все сто процентов радовало, так это то, что понемногу стопка бумаг уменьшалась, как и наши силы. И, наконец, спустя практически полтора часа беспрерывной работы, подошла к концу.
– Фу-х! Всё-таки доделывать работу дома – это ужасное занятие, – развалившись на диване, констатировала Шерон.
– Пиво или газировку? – повиснув на дверце холодильника, спросил я, продолжая шарить глазами по своим скудным запасам провизии.
– А вино есть?
– Это на удивление есть.
– Тогда тащи и то, и то! – радостно воскликнула она и вскочила с диванчика.
Я достал по паре холодных банок и откопал из глубины темную бутылку полусладкого белого вина, припасённого мною на самом деле специально на случай визита Шерон. Немного отдохнуть и привести в порядок расшатавшиеся от скрупулёзной работы с бумагами нервы, не помешает, в конце же концов. С этими припасами и парой сварганенных на скорую руку бутербродов, мы вышли на небольшой балкончик, примыкавший к обратной стороне второго этажа моей «крепости». Шерон, элегантно потянувшись и мило зевнув, легла прямо на пол, слегка поджав ноги и облокотившись о невысокую стенку балкона. Поставив съестное поближе к подруге, я присел рядышком. Было немного тесновато, из-за чего мы полулежали прямо друг напротив друга. А наши коленки робко соприкасались.