На сей раз он не суетился. Уверенно пролистав стопу, он сдвинул ее на два дюйма вбок, чтоб сразу безошибочно вернуть нужные документы на прежнее место. Затем вынул вожделенную подшивку и, умостившись на краю стола, погрузился в чтение.
* * *
Доктору Бениньо выезды герцогини всегда давались нелегко. Конечно, проще всего это объяснялось опасением за знатную пациентку. Но дело было, скорее, в другом: жадные взгляды зевак приводили его в бешенство. Ему нередко казалось, что пышный паланкин вызывает такое любопытство не столько из интереса толпы к таинственной личности больной герцогини, сколько из злорадного наслаждения бессилием чужого богатства перед жизненными невзгодами. Это было омерзительно, и доктор, шагая за паланкином, молчаливо ненавидел все эти блестящие алчным восторгом глаза и торопливо шевелящиеся губы.
Нынешний день не был исключением. Чернь в собор Святого Марка не допускали, однако тамошняя разодетая публика, хоть и вела себя не в пример приличнее, все равно источала душные волны любопытства. Герцогиня же была совершенно спокойна, даже глаза, обычно полные огня, стали отрешенными и задумчивыми. Ей было не до окружающих, и Бениньо подосадовал, что не умеет так же невозмутимо воздвигать стену отчуждения.
Но вскоре кипящее внутри раздражение начало утихать. Собор был способен утолить любые тревоги… Бениньо, почти не вслушиваясь в слова пастора, отдался вычурной красоте византийских мозаик, колонн и статуй, на время отбросив все прочее, оставшееся за стенами волшебной базилики. Он так глубоко погрузился в какие-то потаенные омуты собственной души, что не сразу услышал глухой скрежещущий звук, раздавшийся слева. Вздрогнув, врач вынырнул из своих грез и вдруг увидел, как лицо герцогини, только что бывшее умиротворенным, налилось кровью, губы кривятся в молчаливой муке, а на лбу стремительно набухает тугая вена. Пояснения Бениньо не требовались. Он коротко щелкнул пальцами, и у плеча тут же возник лакей.
– У ее сиятельства приступ, – шепотом отчеканил врач. – Немедленно наружу!
Слуге тоже не надо было ничего толковать дважды. Носильщики бесшумно подхватили кресло и вынесли синьору на площадь. Здесь, под защитой занавесей паланкина, Бениньо торопливо поднес к синеватым искаженным губам склянку и резко скомандовал: