– Координаты… – осторожно произнесла Зонкия.
– Естественно, нет, второкурсник летной школы разбирается в пространственных координатах, как собака в балете.
– А что на парусе?
– Рептилии не испытывают жалости, они руководствуются разумом и целесообразностью. Они не пытались вернуть меня домой, проще просто высадить в первом же порту в крысятник – пусть там разбираются.
Норн поймал себя на том, что переходит с насмешливого тона на обычный, может оттого, что Зонкия слушала с интересом, как ребенок интересную сказку. Только очень умный ребенок, который не пытается изобразить сочувствующее понимание, а наоборот настойчиво ищет ответы на самые больные, а потому, наверное, самые интересные вопросы. Ей действительно было интересно. А в глазах ее было что-то вроде восторга. Что-то похожее, кстати, мелькнуло и в нем самом, когда он услышал про "жучка".
– Ну, дальше.
– А что дальше?
– Что было потом, когда она исчезла?
– Потом? Долг за дорогу платить было за меня некому, пришлось отрабатывать в порту. Там зетты набирали экипаж, у них случилось что-то типа эпидемии на борту, никто не хотел рисковать зря, потому набирали всех желающих, без разбора, так и второй курс сгодился, а там подучили маленько. Опыт – лучший учитель
– А Земля… правда голубая? – спросила Зонкия.
Какимжесинимтыбыло
Какимпронзительносиним
Какимудивительным… Или
Небыло ?… Илибыло?
Синим…
Дед купил себе космический корабль по дешевке. Тогда еще "жучки" ползали повсюду и не считались за серьезные машины. Земля поставляла их сотнями. Модны были гигантские "паруса", похожие на крыло, застывшее в вечном стремлении вверх; на худой конец длинные плоские "колеса" с их вращающимся внешним корпусом. А "жучки", грузные, простые – так, зацепил небольшой контейнер – дотащил до места, пассажиров не взять – включая капитанскую каюту и мостик-рубку в "жучок" помещалось не более десяти человек, да и то, чтобы обеспечить их жизнедеятельность, нужно слишком много дополнительной энергии. У "жучков" было просматривалось только преимущество – они были дешевы и питались чем попало. Дед притащил корабль в деревню, поставил в сарай и запретил всем членам клана даже нос туда совать. Над ним посмеивались – завел себе игрушку на старости лет, но в лицо, конечно, ничего не говорили. Деда побаивались, как и положено. Свою пятую жену он привез вместе с кораблем. Это была высокая женщина со светлой кожей и тонкими руками. Она умерла, так и не дождавшись потомства, от нее остались сказки, книги и маленькая квадратная картина в толстой облезлой раме – на картине лохматый ребенок, сквозь ладошки, прижатые к иллюминатору, смотрел на голубую планету, которая отражалась на искривляющем стекле иллюминатора.