– Пока нет, – ответила Василика. – Но я тружусь над ним.
Марва и Любава переглянулись и заливисто захохотали. У них самих сундуки с приданым давно были готовы. Каждая выткала и вышила себе по белому платью, украсила каменьями и теперь ожидала суженого. У Василики лежал кусок ткани с кривым шитьем. Она временами страдала над ним под суровым присмотром мачехи, которая качала головой и говорила, что не будет из Василики доброй и умелой хозяйки, если та не может сделать даже подвенечного платья.
– Кто ж с подола-то начинает, – сокрушалась Калина. – Совсем девка ума лишилась, хоть и молодая еще.
Купчиха много раз угрожала ей черной избой и обещала, что однажды утром приедут за Василикой служители богов и утащат ее силком, если сама не согласится уйти.
– А что, разве под венец силком идти лучше? – отвечала падчерица. – В черной избе хоть мужика обхаживать не надо.
Калина краснела и с трудом сдерживалась, чтобы не свернуть глупой девке голову. Еще бы, кто же сравнивает замужество с прислуживанием богам?! Только страшные дуры, которым не повезло родиться бедными, бледными, худощавыми, с редкими волосами и впалыми щеками.
Василика, тяжело вздыхая, сплетала багровые нитки и втайне надеялась, что однажды отправится в Лес и исчезнет. Не услышит больше упреков мачехи и насмешек сестер, не будет наряжаться на смотрины и поражаться жутким сальным молодцам, которые выглядели не красивее лохматых лешачат. Она мечтала о невозможном – о славной воле, когда не надо колоть руки иголкой и мучиться над вышиванием целыми вечерами. Но девкам нельзя было даже допускать подобных мыслей. Все знали, что главное в жизни – теплая изба и храпящий мужик под боком. Какой, не важно.
Василика смотрела, как ладно выходили у сестер зеленые листочки, и неохотно завидовала. Наверняка мачеха похвалит их за трудолюбие, а ее снова начнет бранить одними и теми же словами.
Поначалу, когда отец только женился, Калина была доброй и относилась к падчерице с теплотой, стараясь не обделять ее лаской. И леденцы дарила, и ткани хорошие для нарядов выбирала, и следила, чтобы все девки сытно ели и оставались румяными, – словом, заботилась. Но когда у Василики пряжа с шитьем начали валиться из рук, а на смотрины она стала приходить в жутких одеяниях, Калина заподозрила неладное и забила тревогу. Поначалу мачеха пыталась мягко говорить с Василикой, намекая, что девке