Дома постепенно становились выше, одноэтажные строения сменились более высокими, вместо деревянных стен всё чаще попадались каменные. Не изменилось только общее впечатление заброшенности и пустоты. Было очевидно, что здесь уже давно никто не живёт… Пару раз, правда, мне показалось, что в белёсой мгле мелькнули какие-то силуэты, но это вполне могли быть просто более плотные клочки тумана. Я опустил взгляд и как-то на удивление спокойно констатировал, что грязь с сапог загадочным образом исчезла.
Город – откуда-то я знал, что это именно город – казался вымершим, но я точно знал, что это не так.
Не успел я об этом подумать, как из ворот, что зияли выломанными створками на противоположной стороне улицы, вышла здоровенная псина. Остановившись, я привычным движением выхватил из ножен клинок, как-то мимоходом удивившись его наличию. Недлинное, слегка расширенное к концу лезвие чем-то напоминало восточную саблю, но память – моя ли? – услужливо подсказала название «фальшион». По лезвию словно пробежали золотистые искорки, а может, это просто пробившийся сквозь туман луч света отразился от металла.
Псина злобно оскалилась, что не сделало её и без того непрезентабельную внешность симпатичнее: дело было в том, что у собаки не было шкуры. Кости были, мышцы тоже присутствовали, а вот кожа и мех куда-то исчезли, превратив зверюгу в ходячее анатомическое пособие и явно не сделав её характер более добродушным. В принципе я её прекрасно понимал: отсутствие шкуры не способствует улучшению настроения.
Зверюга внимательно посмотрела на моё оружие, и я готов был поклясться чем угодно: она его узнала. Узнала и испугалась. Этот ли конкретно меч она встречала раньше или другой, похожий на него, – не существенно. Важным было наличие у дохлой псины – как-то я не встречал живых зверей без шкуры – сознания и умения выстраивать логическую цепочку, даже самую примитивную.
Недовольно и разочарованно зарычав, собака отступила во двор, из которого недавно появилась. Интересно, она там одна, такая красивая? Очень хочется в это верить, так как одному мне со стаей свежих муэртос не справиться.
Стоп! – откуда в моей голове это странное слово явно испанского происхождения? И почему я совершенно точно знаю, что этим словом называют любое псевдоживое существо? И с чего я решил, что эта собака умерла недавно?