Что вообще происходит, вашу мать?! Где я? Кто я?! Ход мыслей мой, Константина Храмцова, значит, это всё-таки я. Но почему параллельно с моими привычными знаниями у меня появились сведения и навыки, которых никогда прежде не было даже близко? Ведь, когда я вытащил меч, я даже не задумывался, как его держать и, зуб даю, абсолютно спокойно пустил бы его в дело. Я притормозил, и память услужливо показала мне «в ускоренном режиме» несколько стоек, переходов и приёмов. И это при том, что я никогда в жизни не интересовался холодным оружием и уж тем более мечами.
Я лихорадочно принялся ощупывать себя: лицо вроде моё, хотя покажите мне человека, который на ощупь смог бы наверняка сказать, изменилась его внешность или нет. Глаза, нос, рот, уши – всё на месте, вроде бы привычной формы и размера, а вот детали пока остаются загадкой.
Двигаюсь я привычно, значит, рост и комплекция у меня остались прежними, иначе я неизбежно чувствовал бы дискомфорт. Руки вроде бы мои, вот и шрам между большим и указательным пальцем присутствует, но при этом на ладонях мозоли, скорее всего, от частых тренировок с мечом. Их у меня точно не было, так как из оружия я всегда предпочитал клавиатуру и экран ноута.
И главный вопрос – почему мне не страшно? Где-то в глубине души я, наверное, понимал, что для обычного сна всё слишком странно и реалистично. Но аргумент «это всё мне просто снится» пока работал: я с любопытством оглядывался и, увидев на старом каменном двухэтажном доме табличку с надписью, направился к ней.
Буквы были незнакомыми, похожими на греческий алфавит, но, как ни странно, слова были понятны. Вот ведь бред какой: букв не знаю, а читать могу.
«Фонарный тупик, 13.
г. Стылая Топь».
Стылая Топь? Прикольно… То есть это та самая деревня, в которую мы шли, и возле которой, по словам Антохи, располагалось какое-то «место силы»? Но на то заброшенное поселение, которое я смог увидеть с частокола, это место походило слабо. Там точно не было ни двухэтажных домов, ни зверей без шкуры, хотя насчёт последнего я не поручился бы. Если в Стылой Топи обитают существа, подобные тому мужику на «Ниве», то где гарантия, что его двор не сторожит такая вот собачка.
Мои размышления прервал странный скрип, словно кто-то ехал на телеге с несмазанными колёсами. Но телега ведь не могла ехать самостоятельно, а ни стука копыт, ни шума двигателя не было слышно. Только раздражающее слух «скрип-скрип»… «скрип-скрип»… Было что-то в этом звуке настолько неприятное, что я невольно поморщился, как от зубной боли. Желания спрятаться не возникло, так как я прекрасно знал – хорошо бы ещё понять, откуда! – что чимпис для меня совершенно не опасен. Пока он развернётся, я буду уже на другом конце переулка. К счастью, стрелять своей ядовитой слюной он в состоянии только вперёд, так уж у него устроен панцирь: повернуться это порождение Изнанки может только целиком. Но зато если уж кому-то не повезёт, и на него попадёт хотя бы капля, то можно бронировать место на погосте. Противоядия от слюны чимписа не существует. Жертва теряет сознание и буквально в течение пятнадцати минут превращается в мягкое желе, которое этот гигантский червяк с удовольствием и потребляет в пищу. Как по мне, так нет ничего отвратительнее, чем закончить свой жизненный путь в желудке тупой панцирной сороконожки.