Остаётся кофейным пятном незаклеенный миг.
Бьют в глаза реплики, молнии на куртках, визуальная информация.
В сердце настроена на опустевшую частоту рация.
Строишь трагедии из черного мрамора развалившихся швов,
Не успеваешь думать от кровопотери непрожитых слов.
В прятки гораздо увлекательнее играть в одиночку.
Кто-то должен поставить в предложении точку
У меня был друг. Его звали Богдан. Он был талантливым парнем и очень добрым человеком. Добрым и умным. Он умер в октябре 2014 года, когда ему было 20 лет. Но когда я писала ему это стихотворение, он был жив. Он дышал, смеялся, постоянно опаздывал и жадно жил.
И я всё ещё люблю его.
Пока ты вздыхаешь от скуки едва заметно,
Я придумываю тебе легенду.
Полирую твой образ, даю тебе новое имя,
Удивляю тобою друзей, делюсь с другими,
Улыбаясь, влюбляю в тебя потихоньку уже миллионы
Не по любви, не по праву, не по расчёту, не по закону,
А потому что судьба тебя любит, и я – её редкая усмешка,
Потому что она иногда меняет местами ферзей и пешек,
И я вывожу твоё имя на вечном теле планеты,
Я назову тобой миф. Подарю тебе вечное лето.
Стоишь на самом краю, на цыпочках, на подоконнике,
Складываешь руки над головой: «Помогите мне, я больше не в домике».
Столько бесконечных вариантов вокруг, что истина не имеет значения.
Вытаскивай любую карту, они козырные без исключения.
Воспоминания пачкой тасуются в фундамент статуи, которая разрушится.
Диалоги сгорают и исчезают в темной воде. Только печаль не тушится.
Кто это был? Людей столько, сколько песен в плейлисте неизвестной осени.
Шепотом просили тебя не бросать. Криком тебя и бросили.
Катится колесо, вьются нити судеб, незначимые, в теплое красочное одеяло.
Всё не имеет значения. Всё имеет значение. Слишком много. И непростительно мало.
Нераспечатанная колода карт
Сладость мёда становится извивающимся в горле червём.
Мы куда-то шли, дружище, мы всегда куда-то идём.
Погадай мне, не распечатывая колоду карт.
Посмотри по глазам: в них сырое безумие – март.