– Ну, где уж мне, государь, с тобой тягаться! Ты мне сразу хребет сломаешь…
– Ну, ладно, лей!
Петр нагнулся, подставил Максимову голову. Тот, подняв ведро, облил голову царя. Петр от удовольствия зафыркал.
– Хоро-ошо!.. Хоро-ошо!.. Лей еще, Лунька!.. Ого-го!.. Здорово, черт!..
– Ой, родимые мои! – запричитала атаманша Варвара, сбегая с полотенцем в руках с крылечка. – Что ж ты меня, Луня, не разбудил-то?.. Вот, царь-батюшка, рушник тебе… Может, тебе спинку-то вытереть, а?..
– Ну, вытри, что ль, атаманша, коль охота есть, – добродушно проговорил Петр, подставляя ей свою широкую, мускулистую спину.
Атаманша, вся розовая от сна, красивая, пышногрудая, неизвестно когда уже успевшая принарядиться и посурьмить брови, усердно начала вытирать царю спину.
– Ну ладно, атаманша, хватит. Спасибо тебе.
Царь быстро надел рубашку и крикнул:
– Давай кафтан!
Молоденький офицер, заспанный и полураздетый, кубарем скатился по ступенькам крыльца, неся Петру его иноземного покроя шкиперский с позументами, черный кафтан.
Вскоре царь, свита, атаман Максимов и старшины осматривали город.
– Стены-то градские у вас рушатся, – указал Петр. – Надобно починить, атаманы-молодцы. Зело беспечно живете. Время сейчас военное… Только ли со шведами придется воевать? Неровен час, а ну турки али крымцы нападение сделают, что тогда?.. Вот в эти пробоины прорвутся и побьют вас всех… Беспременно почините.
– Починим, государь, – пробормотал Максимов, удрученный тем, что дотошный царь Петр во все дырки совал свой нос, все подмечал.
– Городок-то ваш хоть и хорош, – говорил Петр, – но зело неудобен. Зря ваши предки селились тут… Вода со всех сторон омывает, на острове живете. Росту населения нет, негде селиться… А ваш город должен расти, потому стольный град для вашего казачества.
– Милостивый государь, дозволь слово молвить, – проговорил тихо Зерщиков. – Ведь потому наши предки тут селились, на острове, чтобы упастись водой от нападения супостатов…
– Разумно сделали, – сказал Петр. – Но придет время, когда столицу вашу перенесут отсель в другое место[21].
Они подошли к станичному майдану[22]. Внимание Петра привлекли какие-то странные предметы, лежавшие на площади.
– Что это такое?
– Где, государь? – оглянулся Максимов, недоумевая, на что это мог обратить внимание царь.
– А вот.