Он указал морщинистой, но еще крепкой рукой на обоих соратников, и те снова замерли по стойке смирно, напряженно кося в мою сторону красными с недосыпа или перепоя глазками, такие одинаковые в своей невзрачности, что, доведись мне увидеть их снова, я бы точно ни одного не признал.
Впрочем, в словах главного садовода и даже в его жестах сквозила такая непоколебимая уверенность в своей правоте, что я едва не поверил в нее и едва не устыдился своего агрессивного ее неприятия.
Но потом в кабинете снова распахнулись двери, вокруг начали суетиться официанты, послышались негромкие команды метрдотеля, и тут же порвалась тонкая паутина лжи, которую плел этот придворный садовод со своими партийными прихвостнями.
Все же, по-хорошему, для подобных разводок требуется особый антураж и хотя бы минут двадцать чистого времени, а когда у тебя три раза подряд спрашивают, пьешь ты кофе с сахаром или водку без содовой, достучаться до клиента чисто вербальными штучками вроде НЛП невозможно – потому что клиент элементарно отвлекается на более важные вещи.
Треск лопнувшей паутины лжи услышал даже метрдотель – он вдруг оторвался от руководства официантами и повернул ко мне свое круглое румяное лицо.
– Простите, на сколько персон будем готовить стол?
Николь ответила за меня, подняв голую руку к потолку и показав метру три ярко накрашенных ногтя. Метрдотель подчеркнуто внимательно смотрел только на меня, и я так же акцентировано кивнул ему, показав три пальца.
Тут же вокруг незваных гостей началось сложное движение официантов, в ходе которого все посторонние оказались вдруг выдавлены за пределы кабинета. Дверь захлопнулась, но даже после этого из холла еще доносилось какое-то негромкое, но удивительно отчетливое бормотание про социальную ответственность бизнеса и перспективы нанотехнологических проектов в свете поляризации общественного мнения страны.
Точку поставила Николь, необычайно злобно выкрикнувшая со своего места:
– Заткните его уже кто-нибудь!
И звук послушно уплыл куда-то в сторону.
Так искренне кричат только на прямого конкурента, и я внимательно взглянул на нее.
– Ты чего так орешь?
Николь пожала голыми плечами.
– Раздражают!
Ганс наконец вспомнил, что он у нас охранник, и вскочил, отбросив столовые приборы.
– Ща разберусь! Сидите тихо, я все сделаю.