Настя молча повернула к нему голову, так же молча сняла очки. И Никита с ужасом увидел у нее вокруг глаза огромный синяк, разбитую припудренную губу. Так же, не проронив ни слова, показала ссадины на ладонях после падения.
– Кто?! – страшно закричал Никита, так что даже шарахнулись прохожие. – Настенька, кто посмел? – Он опустился на колено перед ней. – Это вчера?
– Вчера… – еле слышно ответила Настя.
– Настя, прости, я не должен был тебя оставлять. Какой же я идиот… Кто это был?
– Курбан. Они с Варварой поджидали меня. Она спряталась за углом, а он ко мне пошел. В кепке, лицо под чулком скрыл. Думала, не узнаю… Ударил раз, еще раз… Сказал, чтобы я не совала нос в чужие дела.
– Точно он был? – Ярость колотила Никиту.
– Да. Голос его был…
– Вот так, значит, как мы… Вот так, значит… Ладно.
Он взял в ладони ее израненные руки, поцеловал их, порывисто встал.
– Я не достоин целовать даже твои ноги… – тихо сказал он. – Прости…
Настя надела очки, отвернулась, не проводив Никиту взглядом.
Уже через несколько минут, преодолев расстояние на автомобиле, Никита ворвался в дом, где жила Варвара. Кнопка лифта застряла вместе кабиной где-то на верхних этажах. Савушкин чертыхнулся, бросился на боковую лестницу, в считанные секунды преодолел этажи. С холодной яростью вдавил кнопку звонка, потом стал стучать.
Варвара ответила из-за двери:
– Кто там?
– Откройте, милиция! Майор Савушкин.
Шпонка испуганно открыла дверь, Никита оттолкнул ее с прохода, безошибочно прошел на кухню. Курбан сидел за столом в светлых, но порядком засаленных спортивных штанах и белой футболке. Он с аппетитом ел: перед ним стояла большая миска с наваристым супом, из которого торчали куски мяса. Тут же на столе возвышалась гора костей, объедков, огрызков, зелени, рыбьей чешуи, стояла початая бутылка красного вина. Курбан не успел встать: Савушкин уже возвышался над ним.
– Приятного аппетита! – пожелал Никита.
Ответ «спасибо» прозвучал уже в миске, куда Савушкин окунул голову Курбана.
Варвара с ужасом взирала на происходящее, остерегаясь даже слово сказать в его защиту.
– Это кажется хаш? – поинтересовался Савушкин.
– Хаш… – испуганно подтвердила Варвара.
– Что ж ты ему так мало наливаешь?
– Он уже две тарелки съел… – призналась Варя.
– Настоящему джигиту и кастрюли мало.
Сказав это, Никита снял кастрюлю с хашем с плиты и водрузил на голову Курбану, который только начал приходить в себя. Гулко шлепнулись на пол кости. Светлое одеяние сожителя вмиг окрасилось в нечто неописуемое.