– Я никогда не хотел причинять тебе боль, – сказал я, пытаясь воззвать к той ее части, которая должна была знать, что это правда.
Уголки ее рта приподнялись в улыбке, и в зеленых глазах на кратчайшее мгновение мелькнуло что-то зловещее, словно она готовилась к очередному броску – удару, который намеревалась мне нанести.
– Можешь говорить что угодно, но это не помешает мне вырезать твое сердце при первой же возможности, – прорычала она.
Она толкнула бедра вверх, приподняв мое тело, и мои руки одновременно заскользили по земле. Моя хватка на ее запястьях ослабла, и я лишился равновесия и отпустил ее, чтобы не удариться лицом о камни разбитой дороги. Двигалась она стремительно, и ее действия были почти виртуозны, так что мне пришлось стиснуть зубы от напряжения. Обхватив рукой мой локоть, она вдавливала ладонь в сустав, пока он не хрустнул, обрушив и меня. Тогда она оттолкнула меня, перевернув на спину.
Глядя, как она поспешила встать, я опять не смог сдержать вырвавшийся смех.
– Здорово ты меня отделала, – сказал я, вставая на ноги.
На этот раз она не побежала, глядя на меня с высоко поднятым подбородком, как будто она была воином-победителем. Я сделал шаг к ней, чувствуя, как мой нос смещается в сторону, заживая. Эстрелла в ужасе уставилась на него, когда я сделал еще один шаг.
– Хочешь узнать, где я чувствую боль, мин астерен?
– Да пошел ты в жопу, – прорычала она, делая шаг назад.
Ожившие трупы сомкнулись у нее за спиной, образовав непроницаемую стену. Отступать ей было некуда.
– Я бы с удовольствием, а можно? – спросил я, изогнув бровь и шагая к ней.
Я не останавливался, пока ее грудь не прижалась к черному металлу и кожаным доспехам у меня на животе, заставляя меня жаждать, чтобы между нами не было никаких преград, даже одежды. Я чувствовал ее тело. Чувствовал ее кожу магией своих чар и все время желал, чтобы я мог прижаться к ней голым телом.
Рот у нее дернулся в попытке что-то ответить, высказать язвительное замечание, но, как только она придумала, что сказать, у нее с лица слетело все притворство. Она опустила глаза, избегая моего взгляда, и задала вопрос, который сжигал ее внутри:
– Почему?
Она даже не прошептала, а выдохнула его. Так тихо и так беззвучно, что этого не заметили бы ни мертвые, ни меченые, наблюдавшие за нами издалека. Это было просто движение губ.