Шеф демонстративно развернулся:
– Везите нас в аэропорт обратно. Нам здесь делать нечего, – и процедил сквозь зубы: – Пацанов нашли, встали по свистку да вылетели, как же.
– Ну, вы можете хоть на труп взглянуть, – виновато улыбался Огурцов. – Раз уж прилетели. Мы почти пришли.
– Нет, – отрезал Горохов, чиркая зажигалкой и прикуривая вторую сигарету подряд.
– Вообще-то, Никита Егорович, есть приказ, – колобок отступил на всякий случай на пару шагов от Горохова, но говорил твердо. – Который обязывает вас оказывать нам содействие.
Улыбка не сходила с его лица, но и отступать местный следователь не собирался. Горохов прищурил один глаз, прикрыв его то ли от дыма, то ли от злости и, не вынимая из зубов сигарету, процедил:
– Пошли, посмотрим труп. Парень так-то не виноват, что вы такие умные здесь собрались.
– Вот и славненько, – колобок «покатился» по тропинке в глубь чащи, откуда несло сыростью и тленом.
– Но мы здесь долго не задержимся, – бросил ему в спину Никита Егорович, сотрясая зажатой в кулаке сигаретой. – У нас и без того дел хватает…
Мы прошли «козьими» тропами еще метров сто и оказались в сырой ложбине, склоны которой поросли коряжистым лесом с живой изгородью из кустов. Лучи солнца пытались пробиться сквозь деревья, но увязли в раскидистых кронах.
– Будто сумерки наступили, – Погодин тревожно огляделся. – Гиблое местечко.
– И зябко, – добавила Света, поежившись.
– Весна нынче ранняя у нас, – ответил Огурцов. – Тепло. А здесь всегда прохладно, даже летом.
Он снял пиджак и хотел протянуть его Свете. Шустрый малый! Только я его опередил и накинул на плечи девушки свою «шкурку» от «Большевички».
Костюмчик на мне не такой мешковатый, как на колобке. Почти франтовый, ведь купил я его уже после того, когда фабрика заключила контракт с буржуинами и стала использовать западные лекала, заточенные не под телеса камрадов, а под мусьё более благородных. И ярлычок на пиджаке соответствующий имелся: «МПТШО Большевичка. Сделано в СССР по лицензии фирмы Вестра Юнион СА, Франция».
Протопали по дну ложбины и свернули за поворот. Картина маслом. На земле распростерто тело подростка. Вокруг загорают милиционеры, человек в гражданке с фотокамерой и громоздкой фотовспышкой (явно местный криминалист), пожилой сухонький мужичок в вязаной «бабушкиной» жилетке (похож на судмеда) и прокурорский работник в синей «летной» форме с петлицами советника юстиции.