Подросток лежал будто по стойке смирно. Обычный пацан в трикотажном синем спортивном костюме. Кожа подернута трупной синевой с розовым оттенком.
Сутуловатый мужичок в вязаной жилетке, как я и предполагал, оказался судмедом. На огромном носу крепко сидели круглые очки.
– Штольц Карл Генрихович, – представился он и, пользуясь случаем, скромно пожал руку мне и Горохову.
– Рассказывайте, – снисходительно кивнул Горохов, вынимая из недр пиджака блокнот.
– Видимых телесных повреждений нет. Трупное окоченение отсутствует, – бойко начал вещать судмедэксперт. – Значит, время смерти не менее двух суток. А характер, выраженность и окрас трупных пятен, состояние кожных покровов позволяет утверждать, что время смерти не более трех суток.
– Вижу, что свежий совсем, – Горохов обошел тело. – И что же вас смущает? – Никита Егорович явно уловил в голосе судмеда неуверенность.
– Данные измерения внутрипеченочной температуры. Я проколол под правым нижним ребром брюшную стенку и ввел щуп. Температура печени гораздо ниже окружающей среды.
– И что это значит? – Горохов оторвался от блокнота и вскинул на собеседника кустистую бровь.
– Что время смерти – больше чем три дня.
– Хм-м, – Никита Егорович погрыз кончик авторучки. – Нестыковочка, однако…
– А еще меня смущает розовый оттенок трупных пятен. Будто мальчик переохладился.
– Ночью в лесу холодно, ведь так?
– Не совсем… Последнюю неделю температура не опускалась ниже двенадцати градусов. А днем и больше двадцати иногда бывало. Вот как сейчас. В тени это, конечно, не чувствуется. И потом, если смерть наступает в результате переохлаждения, то человек, пытаясь согреться, погибает, принимая характерную позу эмбриона. Лежит на боку, подтянув колени к животу и прижав руки к груди. Этому невозможно противостоять. Я поэтому, собственно говоря, прямо здесь прокол и сделал.
– А тут поза нехарактерная совсем, – кивнул, соглашаясь, Горохов. – И вообще странная. Я бы сказал, постановочная. А розовый оттенок – может, реакция на отравление?
Мы с начальником переглянулись.
– Возможно, убили его не здесь, – согласился Штольц, – Я проведу вскрытие, возьму образцы на биохимию и гистологию. Тогда станет ясно. Вот только никак не могу объяснить, почему антропометрические показатели потерпевшего совсем не изменились за три года, будто он сохранил биологический возраст тринадцатилетнего подростка. Это прямо загадка.