Общаться решительно не хотелось, но отстранённости в специальной школе не поймут и не простят. Приходилось притворяться, что я довольна, когда люди тянутся ко мне, как волны к берегу, хотя была счастлива лишь, когда они отступали отливом. В желанных собеседниках у меня числилась простоватая однокашница – Лера, и школьный психолог – единственный, кого я могла назвать «другом».
– Надеюсь, ты не сбежишь? – тревожился молодой специалист, и со свойственной ему откровенностью тут же добавлял:
– Или меня постигнет репутация неудачника.
– Ну что вы, Игорь Леонидович, и в мыслях нет!
– Зови по имени, а то я себя стариком чувствую.
– Хорошо, Игорь Леонидович.
Подвижное лицо психолога могло одновременно принять несколько выражений – меня это забавляло. Вот сейчас: в зелёных глазах смирение, а на губах весёлая усмешка.
– Ну что ж, Вика, – обращение ко мне запросто никак не сказывалось на внешних годах. – О чём сегодня хочешь поговорить?
Май на пороге. Ночи достаточно коротки – не успевают извести мысли о собственной никчёмности.
– Круто, что потеплело.
– Спишь хорошо?
– Спрашиваешь!
Чернота под веками, словно чернилами, распишется за мою ложь.
– Связалась с матерью?
Ожидаемый вопрос. Я успела подготовиться и сохранить беззаботность в уголках губ:
– Она мне ни разу не позвонила. Вот и я не хочу её тревожить.
– Ты не хочешь прощать, что вполне естественно, однако ты можешь это сделать. В любом случае выбор твоей матери не станет твоим.
Меня не выгонят с последней убогой работы. Коллекторы не станут искать меня через соседей и председателя домоуправления. Следователь не предъявит мне статью в связи с тем, что остатки жидкости в шприце оказались вовсе не инсулином.
Обдумать слова психолога у меня не вышло – Лера пристала с расспросами в столовой сразу после сеанса:
– Что сказал наш Игорёк? – психолог нравился многим девочкам. Называя его «нашим», Лера словно очерчивала границы любовного треугольника.
– Что в глубине души я жажду прощать.
– Чего?
– Хочу стать миролюбивой чиксой.
– Опять гречка! – поднос резко опустился рядом с моим левым локтем. Крупная обладательница громкого голоса плюхнулась на выдвинутый стул. – Сколько можно жрать это говно? Если и завтра её дадут точно суициднусь! – работники скорой помощи, дважды приезжавшие на вызов, не расценили бы это заявление как шутку.