Я привычно принимаю заданный тон разговора:
– Какули будут коричневые!
– Фу! – Лера отодвигает свою тарелку.
– Меня быстрее стошнит от местной жратвы, – высокая соседка морщится. – «Сиги» есть?
Вопрос про курево определённо следовало в этих стенах задавать шёпотом и точно не мне. Однако от репутации мастера прятать «закладки» не так-то просто избавиться. Я действительно иногда выполняла поручения маминых «друзей», после чего в хлебнице хотя бы появлялся хлеб.
– После побега той дуры комнату обшмонали от пола до потолка. Ничего не осталось.
Высокая соседка насупилась, но настаивать не стала и ушла по-английски – молча.
– И правда закормили гречкой, – Лера поковыряла вилкой в тарелке. – В деревне еда вкуснее. Брат сказал, что ждёт меня после выпускного, – последние недели это была излюбленная тема Леры. Её сводный брат оказался хорошим человеком и согласился приютить беспризорную родственницу.
Мало кто из девочек мог похвастать определённостью на будущее. Как представительница большинства, я предпочитала не комментировать слова счастливчиков, чтобы не обнажать позорную зависть, превышающую чувство радости за ближнего.
– У него большой дом, и для меня есть отдельная комната. Буду нянчить племянника.
Удержаться на данном повороте Лериного монолога мне оказалось труднее всего. Она говорила так, будто сама хочет стать матерью. Хотя, кто я такая чтобы судить? В моей зыбкой судьбе существовала одна твёрдая убеждённость – никогда не заводить детей, чтобы никому не передать по наследству поломанную жизнь.
– Вика, – завуч поискала меня взглядом по кабинету.
Пока другие девочки пялились в окно, вместо формул по математике решая задачку мая, я мирно дремала за задней партой.
– Виктория!
Скачок из-за парты вышел резким – чуть не опрокинулся стул.
– А я вовсе не сплю!
Волна осторожного хихиканья посреди просторов класса достигала массы истеричного цунами, разбившегося о затворённую за моей спиной дверь.
– Вот что, детка, – завуч впервые обратилась ко мне фамильярно. – Тебя ждут у директора. Поторопись!
И слова, и руки направили в нужную сторону. От скорости шага мысли в голове мешались, словно содержимое сумочки от землетрясения. Я воображала то следователя, то священника в кабинете директора, в зависимости от персоны, принёсшего совершенно противоположные известия о матери. Но залитый майским солнцем порог допустил меня в общество молодого мужчины, одетого по-граждански: в рубашку и джинсы. Мужчина был дьявольски красив – красивее любого актёра: статный, загорелый брюнет с небесно-голубыми глазами.