Во снах постоянно видел зрачок конвоя,
съедал хлеб до самой корки,
издавал все звуки, кроме воя,
жить научился в стае, как волки.
В камере рано начинало темнеть,
в десять хотелось лечь,
но было естественней черстветь,
тренируя кириллицей речь.
Я не умер, знал когда час мой придёт,
мне всегда не хватало только тебя.
Пальцем возбудить пианино может любой идиот.
Я в будущем есть отражение в прошлом себя.
Жизнь была не похожа на мечты,
как оргазм не нарисовать с натуры,
так средства меняли суть красоты,
не нарушая стиль архитектуры.
Цель оправдывала любые средства.
Менялся не только порядок, но и понятия.
Жизнь листала страницы без конца,
извергая на неудачи проклятия.
Сумма дней в одном месте,
намозолила зад и бока.
Уже в газетах вышли вести,
когда я всем скажу пока.
Должен умолкнуть голос отчаяния,
узость пространства заменит простор,
исчезнет разлука в объятьях свидания,
последней строкой истечёт приговор.
Ты хотела мне писать, я знаю,
из сердца чувства отпустить.
Твои любые строчки исцеляют
в моей сверх сжатости.
Так хотелось пройтись нагим,
зажимая в кулак только фигу,
напевать государства гимн,
изображая недовольства глыбу.
Хрипя, прокричать во всю мощь:
«Господь! Сохрани нас от беспредела».
Потом медленно исчезнуть прочь,
извергая пот с обнажённого тела.
Вот так, не оборачиваясь назад,
над всей коррупцией насмехаясь,
я удалялся, показывая голый зад,
своей трагедией в душе наслаждаясь.
Когда в неволе на лице видны морщины,
они как шрамы от налетевшей чертовщины,
а облик без уголовной на то причины,
не придавал вид суровому мужчине.
С тех пор как я получил от судьи по морде,
прошёл везде, только не был в морге.
Мыслить и жить было трудно по моде,
состояние здоровья ослабло вроде.
Постоянно слезились глаза от боли,
оттого, что не видели света на воле.
Я был прикован в партере, или в ложе, то ли,
мои тюремные затянулись гастроли.
Мне не надо было прикрываться маской
и всех вгонять в стыдливую краску.
Тех, кто грешил, дернуть нервной встряской,
чтобы исчезал узелок беды развязкой.
Я вернулся. Грянул гром.
Ведь я здесь кому-то нужен.
Где мой будет дом родной?
Где теперь накроют ужин?
Кто нальёт бокал вина?
Ко всему привыкну понемногу.
В том, что было моя вина.
Спасибо жив и Слава Богу!
Меня трижды отдавали под суд,
каждый раз фабриковали дело.
Сумма моих страданий абсурд.
Правосудие использовало меня, как тело.