– Какой молодец! Мариша, а вы рыбу коптите? – вдруг поинтересовалась гнусавая женщина. – Запах стоит сумасшедший.
– Да, у Константина вчера рыбу купили во-о-т такую. Я таких щук ещё никогда не видела. Как он умудряется огромных рыбёх наловить?
– И не говори, Мариша, наши мужики вечно мальков каких-то с рыбалки носят. А у Константина всегда улов так улов!
Стефан слышал, что голоса приближаются.
– Да, молодец он. Рыбак от бога! И человек такой приятный. А сынок совсем бесталанный у него и никуда пока не поступает.
– Это… имя у него ещё такое глупое… Не Степан, нет… Стефан что ли?
Голоса стали ещё ближе. Стефан инстинктивно стал оглядываться в поисках возможного укрытия.
– Ну да, кто ж ещё. Мой сынок говорит, тот никаких способностей не демонстрирует, валиком катится по жизни, что ж выйдет из него? Никакого толку не будет.
– Он и в секции никакие не ходит?
– Никуда. А Константин такой приятный человек, как-то и говорить ему что-то неудобно. Сын у него «принеси-подай».
Железная щеколда калитки щёлкнула. Стефан вскочил со скамейки, чтобы не попасться на глаза обсуждавшим его женщинам, и забежал за ближайшее толстое дерево.
Он выглянул. Они выходили. Обеих он видел много раз то в магазине, то у школы, то в лавке отца.
– Да, ну как говорится, кто-то же должен мести улицы, – хихикнула та, что была потолще.
– И не говори, – подтвердила вторая, сухопарая женщина, с обвислым лицом, похожим на морду старого шарпея. – Мать-то тоже непонятно кто и непонятно где. Ты про неё что-то знаешь?
– Не знаю, ни разу не видела. Наверняка, бросила их просто, вот и всё.
– Да уж, наверняка. Вот мальчишка и растёт как сорняк. Отцу-то, поди, некогда им заниматься. Еду надо добывать. Да и пусть болтается, шут с ним, главное, что наши ребята умные, талантливые, любо-дорого посмотреть!
Сердце у Стефана бешено колотилось. Его разрывали чувства: гнев, обида, отчаяние и желание доказать, что никакой он не сорняк. И опустошающее понимание, что никаких талантов он и сам у себя не нашёл.
Женщины пошли в ту сторону, где он стоял, вжавшись в дерево. Не желая быть обнаруженным он, сглатывая подступавшие от обиды слёзы, позабыв о наказе отца, рванул в чащу леса, подальше от всех.
Он бежал что есть сил, спотыкаясь о выступающие корни, пока не очутился на небольшой прогалине.