Лиза же сидела у окна в учительской, нервно качала туфлей. На электрической плитке пыхтел чайник. Молодой и неопытный коллега что-то бурчал под нос, листая учебник по химии. Она плыла в своих туманных, оглушительных мыслях, из-за которых уже несколько дней не могла нормально работать и спать. Все подытоживалось ужасным самочувствием. Восемь лет продолжается эта неясность. Она с ужасом осознавала, что за это время Иван остался тем же равнодушным, отчужденным от общего хода вещей человеком. Она же стала замечать в себе малахольную, грубую, скучную особу, на которую перестали обращать внимание мужчины. Хотя Лиза еще молода, ей тридцать лет только через полгода, у нее еще нет седых волос, явных морщин. Ужасная мысль сменялась твердым убеждением, что она с Гостомысловым ни за что не порвет. Что это? Синдром отличницы! Не делать ошибок, не бросать, быть хорошей? Что скажут друзья? А мама? Нет, мама, наверное, выдохнет с облегчением. Но самое страшное: вдруг она так и останется никому ненужной. Не с кем будет разделить вечер пятницы, постель, некому будет поплакаться в плечо. А Иван, ну это же Иван – седая псевдомудрая рыба из большого переполненного серыми камнями аквариума. Он живет и пишет, нет- нет, работает, его обожают знакомые – за остроумие, небрежность, всегда щеголеватый презентабельный вид, не считая домашних сутулых и бездельных будней, как вчера, например. Лизе останется только свыкнуться со своим собственным выбором. Она-то это понимала, она – умная и очень удобная женщина. Да, наверное, это взаимоисключающие понятия. Мама говорит, умная женщина не может быть удобной в полном смысле этого слова. Да, Лиза не скандалит, иногда учит жизни, иногда обижается, но в целом, о, она на все закрывает глаза, ко всему спокойная и даже кроткая, и даже… очень ничего, красивая.
– Елизавета Сергеевна, – вычеканил ее имя и отчество молодой педагог химии, оторвавшись от своего учебника, – у вас, кажется, чайник кипит.
– Да, спасибо, Иосиф Вениаминович, спасибо. Задумалась, – Лиза очнулась, сняла с плитки чайник и разлила кипяток по высоким граненым стаканам.
В эту минуту раздался стук в дверь. Химик даже слегка опешил. Высокий мужчина с букетом флоксов стоял на пороге учительской, мягким и в то же время игривым взглядом он смотрел на Лизу. А у нее даже сердце екнуло, как раньше, стоило ей его увидеть, выходящим из-за угла или на пороге своей квартиры. Он давно вот так не делал, не сваливался как снег на голову, еще с цветами.