– Да.
– Добрó. И, как говорится, не для протокола: Валерий Александрович, что между вами произошло?
– Да ничего. Поговорили о Юле, я проводил ее до метро.
Я опять вспомнил «темный крючок» Леры на скамейке. И еще это странное ощущение на Прудах, как будто там скопилось еще больше зла, чем обычно.
– До какого?
– Что?
– До какого метро вы ее проводили?
– До Пушкинской.
– А в каком часу это было?
– Ну… в восемь-девять.
– Вы же сказали, что встречались днем?
– Да, встретились днем. А потом просидели до вечера.
– Ясно. Так долго говорили о Юле?
– Да.
– И она уехала на метро в восемь-девять?
– Уехала.
– Добрó, – закончил Коломиец своим обычным «добром» и отключился.
Вторая кружка виски-чая, в которую я добавил в два раза больше виски, пролилась вниз по пищеводу, стала маслянистой теплотой.
Я достал «Список Коломийца», зачеркнул «Лера, бывшая сестра», открыл «Желтый».
Желтый. Часть 2
После ее смерти отец летал еще два года, а потом его «списали», и самым высоким «небом» для него стал четырнадцатый этаж квартиры. Он и так только на прежних заслугах дотянул до пятидесяти пяти… Глухой на одно ухо, скрывал последствия первого инсульта, которые сделали его движения резковатыми, как у железного дровосека из «Страны ОЗ».
Рустик учился в летном в Питере. Лера вышла замуж за чурбана со странным именем Булат. Они жили у бабушки мужа, оба посматривая на рецепты ее лекарств: «Ну, когда же ты умрешь и оставишь нам квартиру?» А я впервые осталась одна с отцом. Но это не значит, что я получила отца.
Он был рядом, но далеко. «Мне бы в небо» продолжилось, только теперь без формы и фуражки. Вместо них – костюм антигероя, как тогда в больнице: треники с пузырями и майка-алкоголичка.
Я ожидала, что он начнет пить, но отец не стал. Отстраненности ему добавила глухота, а потом – второй инсульт, который довел его до ходунков.
Но я продолжила бегать за ним: «Папа, я здесь! Посмотри на меня, обрати внимание, полюби!» И на первые деньги, которые появились от халтуры – студенты Полиграфа в основном расписывали стены кабаков, – я купила ему спортивные штаны «Адидас»: темно-синие, с тремя полосками и плотной тканью, чтобы никаких «пузырей».
Ожидаемо, но он их не носил. Ребенок не только безусловно любит любых родителей, он еще всю жизнь пытается им понравиться. Если не получается понравиться, то хотя бы привлечь внимание… Хотя бы купить внимание!