– Галь, может снимешь халат? Хочется чувствовать тепло твоей кожи, а не ворс ткани.
– Дима, мне лень шевелится, я так классно лежу.
– Давай помогу.
– Помогать мне не надо, если хочешь, сам снимай.
– Мне придется тебя крутить и переворачивать.
– Крути, я разрешаю, только не заставляй меня ничего делать.
– Хорошо. Но зря старался.
– Почему? Ты же хотел прижаться? Прижимайся. Я уже согласна.
– Я еще посмотреть на тебя хотел. Но с этими шторками здесь ничего не увидишь.
– Нам сначала как-то надо принять нашу красоту, а потом уж свет включим.
– Я в своей короткой жизни ампутировал ноги раза три. Поэтому про твою красоту я все знаю.
– У меня еще есть шрам от кесарева. От паха до паха.
– Ты забыла шрам на лице.
– Я его не вижу, значит никто не видит.
– Двигайся ближе. Обещаю, что не буду прикасаться тем ужасом, который у меня есть.
– В темноте все равно не видно.
– Ты согласна что ли?
– Дима, ты же меня раздел? Что за вопросы!
– Но я еще не все с тебя снял, самое главное на месте.
– Ну если тебе хочется поговорить, то расскажи, что ты со мной будешь делать?
– Я бы сделал все сразу, и прямо сейчас.
– А все сразу, это что?
– Галь, ты же замужем, ты должна об этом знать.
– У меня муж, который мне не то что все сразу не предлагает, он не предлагает вообще ничего. Так что давай, рассказывай про все сразу
– Рассказываю. Сначала бы я зацеловал тебя до обморока, потом бы вывернул тебя на левую сторону, а потом бы закинул ноги себе на плечи и нежненько бы достал тебя там, где надо.
– А что ты думаешь, что поцелуи бы не сработали?
– Ну три же раза лучше, чем один?
– У тебя плановое хозяйство?
– Нет, я просто хочу, чтобы ты после первого раза мне не отказывала.
Он реально заводил меня своими словами, как когда-то Сашка однокурсник. Я уже в принципе готова была сама стянуть свои трикотажные трусишки. Но нет, так было неправильно. Я же ему отказала минут сорок назад, и вдруг раз, и ноги раздвинула! Пусть уговаривает, хотя, если прислушаться к себе никого не надо было уже уговаривать. Вот что за натура мерзкая, устроила незнамо что!
А Димулька боялся чего-то. Он уже снял все и с меня, и с себя, уже провел все тесты на готовность, но все никак не мог решиться. Губы мои были зацелованы, все мои шрамы и трещинки гладили, меня обнимали. Я не выражала никакого сопротивления. А зачем сопротивляться? С собой я договорилась. Поняла, что Дмитрий мужчина ласковый и нежный, и может сильно скрасить мое пребывание в этом доме, поэтому я тихо и покорно обнимала его там, где мне было удобно. А он мне подставлял необъятые до сего момента места. Наши предварительные ласки как-то сильно затянулись. Но как стимульнуть этого товарища на сам процесс, я не знала. Я не могла понять зачем он растягивает удовольствие.