Изя заново входит в комнату, но за его спиной вдруг появляется фон-проекция в виде средневекового замка и моря. слышен звук прибоя. Изя обнажен по пояс, в руках он держит самопал и тюремную заточку. Его торс покрыт синими наколками как у вора в законе, с воровскими звёздами и куполами.
ИЗЯ: (сопровождая речь размахиваниями заточки и прицеливанием из самопала в невидимого противника)
Терпилой быть или козырным перцем?
Вот где пипец всему сокрыт!
За жабры цапануть удачу,
Иль, трогаясь умом, хлебать говно
Дырявой ложкой? И это типа жизнь?
Аля-Улю! Осталось склеить ласты
И от кондрашки жмуриком залечь
Под снег в лесу, без всяких катаклизмов.
Но то для слабаков, дрыщей и упырей,
Кто мамке меж грудей соплю пускает
С детства. А мы, козырные, занюхав,
Волыну достаём и шаримся по стрелкам:
Мы бьемся за лаве, а не за принцип левый!
Решпект и уважуха реальным пацанам.
А вы, лошары глупые, идите лесом на хер,
Пока бамбук мы курим, пуская пузыри.
Кто нефартовый – тот всегда неправ!
А лютому всё нипочем,
Хоть шлюхина любовь, хоть крытка,
Где злые вертухаи в очко пихают
Швабру. А гниды из опущенных мажоров
Воткнут перо, как им подставишь спину,
Барбосы без предела все эти отморозки.
Но все сочту херней, когда на торсе голом
Наколят купола. Я в ящик не спешу ,
Но тут уж как пойдет, и в ахуе спокойном
Я все снесу. Кряхтеть не буду и бурчать.
А смерти не боюсь, там пассажиров четких
Сортировка. У Господа в чертогах лабиринт,
И нет путей в обратку. Тебе не соскочить,
Сиди, замри! Не верь! Не бойся! Не проси!
А совесть, блин, химера, гной души,
В терпилу превращает правильных людей.
От ней свернется кровь и изблюешь кишки,
Просрав свой фарт и жисть на косяки.
Офелия! Хоть ты и шмара, чисто блядь,
Напомни мне, кого пора шмалять!
Изя стреляет в потолок из самопала. Сверху сыплются блестки и конфетти, шум оваций и аплодисментов. Изя с достоинством раскланивается. Марк и Август вяло хлопают.
Изя надевает на себя сорочку, Марк и Август переглядываются.
МАРК: Стоп! Снято! Конгениально, но маме не понравится.
АВГУСТ: Да и папа твой, я знаю, не любит напоминаний про бурную молодость.
ИЗЯ: Папа любит банковское дело. Это ему близко – всех купить, всех продать. А потом плакать и каяться. Он так говорит: не согрешишь – не покаешься, а не покаешься – не спасёшься.
МАРК: Это какой-то христианский подход, а он, я так понимаю, под законом ходит: око за око, зуб за зуб? Но это всё равно очень дельная мысль. Ты – копия своего отца. Можешь себе представить, что ты – это он?