Он узнал свой острый почерк, манеру писать без запятых, за что регулярно получал нагоняй в школе, вспомнил каждую оставленную кляксу. В тот год он еще достаточно плохо плавал, но, не желая ударить лицом в грязь перед местными мальчишками, решил переплыть небольшое озеро. Все было бы хорошо, но на обратный путь ему не хватило сил и, если бы не подоспевший на выручку старший брат, вовремя заметивший неладное, заплыв мог бы закончиться плачевно. Об этом, кроме всего прочего, Томас и написал подробно своему другу. Джордж был в детстве и, пожалуй, оставался и сейчас его единственным другом, с которым он мог поделиться абсолютно всем и в ответ не услышать ни упреков, ни осуждения, ни тем более ноток зависти. Но сегодня время и расстояния разделили их.
Томас дочитал письмо, снял очки и прикрыл глаза. В одной из коробок в подвале хранилось много старых писем, которые он получил в свое время от родственников и знакомых. Эти листки пожелтевшей бумаги хранили воспоминания хоть и близких, но все-таки людей, которые не были большей частью его жизни. Их связывали какие-то мимолетные события прошлого или дальние родственные узы. Даже несколько писем Джорджа, которые, безусловно, представляли наибольшую ценность, все же больше относились к Джорджу, когда тот делился своими проблемами, удачами (или неудачами) на личном фронте, и не производили на Томаса такого впечатления, как его собственное письмо, написанное много лет назад. До него словно дострельнула молния из того – его – времени. Вырванная из тетрадки страница, исписанная острым почерком, хранила частичку его жизни, его юности. На него волной накатились чувства и ощущения, которые он испытывал, когда писал письмо. Он вспомнил все до мелочей и даже до запахов в старом доме деда. Взяв листок в руки, Томас бережно гладил старую бумагу, словно надеясь, что она магическим образом сможет перенести его в то давно ушедшее время.
Весь день он провел дома. Письмо лежало на столе, на самом видном месте, и Томас периодически подходил и брал его в руки. Он помнил наизусть каждое слово и уже не читал, а просто держал листок.
***
Наутро он сидел на своем привычном месте. Все шло согласно обычному распорядку, но мысли Томаса были далеко. Настолько, что он едва не пропустил появление Мэри, которую ждал, чтобы задать мучивший его всю ночь вопрос: как письмо, отправленное много лет назад, полученное и прочитанное адресатом, могло снова оказаться у него? Он до рези в глазах всматривался в дальний конец улицы, ожидая увидеть знакомый силуэт. Мысленно Томас ставил галочки, отмечая произошедшие события утреннего расписания: вот соседи укатили на своей «тесле», школьный автобус забрал ребят, синяя машина свернула за угол, Райан завел свой вечно чадящий грузовик… Мэри обычно приходила после того, как миссис Кларк, что жила слева через два дома, начинала поливать газон. Та орошала свой участок каждое утро, но сегодня как назло задерживалась. Томас уже трижды посмотрел на часы, а миссис Кларк все не выходила во двор. «Бог мой, – с ужасом подумал Томас, – уж не померла ли она?» Ему казалось, что если Кларк не выйдет, то нарушится привычный ход вещей и почтальон не появится, равно как не произойдут и все последующие события. Тут ему пришла в голову страшная мысль, что Мэри, наверное, стоит где-нибудь за углом и тоже ждет, когда старая Кларк наконец-то выйдет из дома и возьмет в руки этот проклятый шланг. От этого Томас так разозлился, что решил сам сходить и проверить, какого черта та сидит дома.