Сейчас Марк находился далеко от полей сражений, в небольшом высокогорном городке на санаторном лечении, куда его отправила обыкновенная серая ворона. Никто из его товарищей рядом не обратил внимания, как она, прилетев, села на отвал окопа. Птица оказалась автономным роботом с программой самоуничтожения. Всё, что он помнил – это холодный окоп, покрытое тонкой коркой льда месиво под ногами, крики соратников, разбегающихся в разные стороны от странной птицы со стеклянными глазами, и темноту. Осколок пробил плечо товарища и на излёте проник через надбровную дугу на глубину в несколько миллиметров. Извлечь его ни один хирург не решился, поэтому Марк смирился с тем, что всю оставшуюся жизнь придётся ходить с “подарочком” в черепе. Возможность ходить уже сама по себе казалась относительно хорошим бонусом, ведь далеко не каждому, кто попал в эту мясорубку, так повезло как ему. После осколочного ранения он попал в военный госпиталь, а потом был комиссован и направлен на длительную реабилитацию. Кусочек металла, изменивший его жизнь, размерами был немногим больше спичечной головки, но даже такая мелочь порой способна доставить хлопот. О возвращении в войска речи не шло сразу по нескольким причинам: во-первых, кусок стали в черепе даёт право оформить инвалидность, во-вторых – Марк презирал войну и до попадания на фронт, а после возвращения «оттуда» он бы согласился на жизнь в самых захудалых условиях, но только подальше от этого ужаса. Этим он отличался от псов войны, не представляющих жизнь без оружия. Тем обязательно хотелось признания, наград, привилегий и особого отношения после их подвигов, заключавшихся в подбрасывании хвороста в топку войны. Правда, эволюция позаботилась о человечестве, ограничив энергию и возможности наиболее агрессивных представителей вида людей. Возможно, войны и революции являются одним из хитрых механизмов естественного отбора, ведь они пожирают своих отцов – наиболее пассионарных представителей общества. И дело даже не в физической смерти, а в утрате всякой потенции. Яркий пример – движение хунвейбинов в Китае, в своё время доминировавших над остальными фракциями в эпоху культурной революции. Молодые, фанатичные, с горящими сердцами, революционеры стали причиной беспрецедентных исторических событий для своей страны, но потом сами же оказались под катком системы, которую воздвигли. Революции нужны живые герои, а государству нужны памятники героям, ведь довольно сложно построить чиновничий аппарат и бюрократическую систему из героев войн или революций. Если принять, что революция – это та же война, то становится очевидным, почему послевоенный и послереволюционный периоды имеют так много общего. С подобными мыслями Марк частенько прогуливался по паркам санаторного кластера, который был так прекрасен, несмотря на зимнее время. Он с вожделением представлял, как все эти мостовые и пешеходные тропинки будут утопать в зелени и цветах через пару месяцев, распустится листва на деревьях и кустарниках, вся округа наполнится пением птиц и приятными ароматами весенних цветов. «Так должен выглядеть весь мир» – думал Марк и тут его же осеняло, что идея о планете, где царит мир, вечное лето и достаток, не ему первым пришла в голову. Миллиарды людей уже тысячи лет надеются попасть в такое место после смерти, но не находят иного способа, как воевать ради этого.