Тропинка кончается и самолёт, пролетев последние метры по твёрдой земле, камнем срывается вниз с обрыва.
В лобовое окно пилота ослепительно бьёт солнце. Оно уже садится, оно огромное и красное. Через равнину тянутся длинные тени ближайших скал. Медленно, как во сне приближается итальянская земля. Не люблю Италию. Лёгкий одномоторный Шторх всё больше заваливается носом вниз. Солнце исчезает.
Я вижу, как на приборной доске ползёт вниз стрелка альтиметра… 500… 300… Неожиданно звук мотора меняет тональность… Словно сделав глубокий выдох и набравшись сил, самолёт начинает выравниваться. 200… 100… Не может быть! Только бы хватило высоты!
Нас троих яростно вдавливает в пол, кабина снова наполняется закатным солнцем.
– Mamma Mia! – шепчет пассажир, поворачивая ко мне бледное лицо.
Самолёт, победно качая крыльями, набирает высоту и ложится на курс в Пратика-ли-Маре.
– Отто! У нас получилось, Отто! – кричит пилот, от волнения обращаясь ко мне по имени, – О! Извините, поздравляю, господин штурмбаннфюрер! – со счастливой улыбкой заканчивает он, нарочно повысив меня в звании.
– Спасибо. Спасибо что не угробил нас, – сдержанно улыбаюсь я, и помолчав, касаюсь плеча нашего пассажира:
– Вы в порядке, Дуче?
– Si, – отвечает пассажир, – grazie!
Ветер над городом полон песка
Ветер над городом полон песка
И каменной соли
И если прислушаться, слышен рассказ
Знакомый до боли…
6 октября 2023
На самом деле, никакого песка в воздухе, конечно, нет, просто Иерусалим всегда такой.
Терракотовый и слегка мерцающий в жарком мареве.
Шумный, многоголосый, яркий и… вечный.
Кажется, его здания, стены и узенькие улочки, мощенные истертым камнем, были здесь всегда.
А вот люди, напротив, всего лишь мгновение.
На фоне Города мы все почти прозрачные, словно нарисованные. Причем, так, небрежно нарисованные. Временный набросок.
Мы сидим с Мишей в маленьком нарисованном кафе, пьем кофе и разглядываем людей.
Миша умиротворенно, я – восторженно.
Миша прожил здесь много лет, я в Иерусалиме четвёртый или пятый раз.
Через дорогу араб таксист, размахивая руками, что-то растерянно объясняет религиозному еврею. Судя по всему, сел аккумулятор. Еврей слушает его за рулём маленькой Тойоты и хмурится. Слов не разобрать. Да и не особо я пока иврит понимаю. Но в целом, смысл сценки мне ясен.