Продолжим трактование сложившихся обстоятельств. Тяготы скитаний коснулись всех беглецов, но в слишком разной степени, чтобы не укрепить зависть бедных к богатым, а слабых к сильным. Муки неустроенности и обманутые ожидания умножили нелады меж бедными и бедными, слабыми и слабыми. Чрезмерная отсрочка счастья удобрила почву вражды богатых с богатыми, сильных с сильными.
Сердца родных братьев Моше и Аарона полнились тревогой. Самим Господом оба они были поставлены над народом: один в материальной, другой – в духовной сфере. Но достойные сожаления инциденты, случившиеся с паствой, убавили уверенности в их душах, и земля под ногами перестала казаться им незыблемой. Ничего не поделаешь – неуверенность, тревога и забота – наш удел. А можно и по-другому сказать: именно так и случается, когда одни грешат, а другие за них каются.
Выражаясь современным языком, социальная напряженность в стане беженцев подошла к опасным пределам. Такое положение чревато бунтами, кровопролитием, беззаконными действиями и прочими катаклизмами.
Заметим к слову, что начальник над народом Моше и первосвященник Аарон слыли людьми не бедными. Кроме них в иудейском стане жительствовали еще несколько золотых мешков. Умеренное имущественное неравенство в общине возбуждало ропот, который, однако, мог бы быть приглушен, будь он вовремя услышан. Однако, говоря общо, нам следует признать: принимая неизбежность неравенства, мы даем шанс бесчинству самовластия.
К несчастью, присутствие среди беглецов феноменально богатого Кораха стало проклятием для беспокойного сообщества. То был дремлющий вулкан, готовый в любую минуту исторгнуть из своего нутра обжигающую, зловонную, несущую бедствия смертоносную лаву вражды всех со всеми. Случись извержение мнимо спящего вулкана – и братоубийственной войны было бы не избежать.
***
Воспитанный с детства на идее безусловного превосходства секретности над открытостью, приученный опасаться злобы врагов и зависти друзей, Корах старался скрыть до поры до времени факт своего внезапного обогащения. Оказавшись в пустыне, он первым делом побеспокоился о надежном тайнике, куда и запрятал свои сокровища.
Корах не болтал языком о своем богатстве, не хвастался перед менее состоятельными товарищами по скитальчеству. Корах уповал на то, что правда сама найдет путь наружу, и слух о его баснословном состоянии непременно распространится в народе.