Холмс крепко пожал мне руку и быстро зашагал по направлению к кафе-ресторану.
Признаюсь, эта случайная встреча с моим знаменитым другом, с которым я, занятый своей врачебной практикой и тихой семейной жизнью, не видался около года, подействовала на меня крайне возбуждающе. Я почувствовал себя в положении старого боевого коня, стоящего уже давно в конюшне на полном покое и вдруг услышавшего знакомые звуки военной трубы, призывающей его к новым атакам и схваткам. Картины нашей прежней совместной жизни с Холмсом на Бейкер-стрит, пережитых вместе опасностей и интереснейших приключений, вставали передо мной одна за другой. Я вновь переживал в мыслях золотую пору моих молодых, часто безрассудных, порывов отваги и увлечений. В черновике моем было добавлено еще выражение – «моей свободы», но Мери совершенно справедливо обратила мое внимание на несоответствие этих слов с их действительным смыслом. Я совершенно свободен и теперь, так как нельзя же признавать цепями или оковами чувство нравственного долга перед семьёй. Очевидно, здесь вопрос не в свободе, а лишь в наступлении более зрелой жизненной поры логических, разумных размышлений. Но с этими доводами моей милой Мери я согласился только много позднее, когда уже сидел спокойно дома, в момент же моей встречи с Холмсом я совершенно искренне вспомнил о былой свободе и едва ли не это именно воспоминание и побудило меня решиться на крайне безрассудное предприятие, опасное для моего здоровья и жизни и едва не разрушившее мое семейное счастье.
Когда я вошел в «Казино», игроков было еще сравнительно мало, но не прошло и часа, как залы стали быстро заполняться. В числе вновь прибывших я заметил, наконец, и Холмса, пришедшего в компании лиц, по-видимому, хорошо знакомых между собой, но состоящей из людей разных национальностей. Прежде всего, мне бросилась в глаза изящно и просто одетая, стройная, молодая девушка, с очень миловидным и симпатичным лицом, в которой с первого взгляда нетрудно было узнать чистокровную американку. Двое красивых молодых людей – один северного типа, высокий блондин, другой – стройный южанин, брюнет, следовали за ней, оживленно разговаривая между собой. Плотный, среднего роста с бритыми усами и небольшой козлиной бородкой, типичный американец, по возрасту, скорее отец или дядя молодой девушки, шел несколько позади, рядом с Холмсом, о чем-то беседуя с ним. Он изредка и обращался и к другому своему соседу, коренастому брюнету-итальянцу, средних лет, с суровым выражением лица и густыми черными усами.