Имя для дочери тоже подобрали не сразу. Рива сказала, что когда-то ее хотели назвать Рая, но почему-то не назвали. А имя ей очень нравится, поэтому, если Лейб не возражает, пусть дочь зовут Рая. Лейб возражал. Уступив три года назад, он думал, что историческая справедливость все же должна восторжествовать и традицию никто не отменял. «Соня!» – потребовал Лейб. «Рая!» – настаивала на своем Рива. Почти два месяца девочка была без имени. В конце концов Рива сказала: «Я не уступлю! Рая или никак!» Лейб представил, что ребенка зовут «Никак». И согласился на «Рая».
Тогда же, в начале тридцатых, Лейб принял для себя два важных решения. Во-первых, из всех возможных занятий он окончательно выбрал торговлю. Ибо это самый лучший и самый надежный способ прилично зарабатывать и содержать семью (с учетом того, что других способов Гройсман так и не попробовал, такое решение выглядело логичным). Во-вторых, утвердился в предположении, что, вопреки распространенному мнению, советская власть торговле не помеха. Если, конечно, в начальники не лезть, лишнего не болтать и по возможности ни с кем не ссориться. Ну и, конечно, соблюдать принцип: «Хочешь зарабатывать сам, дай заработать другим». В последующие годы Гройсман многократно убеждался в том, что эти принципы работают. Очередной случай представился достаточно скоро.
Отменив нэп, большевики вновь столкнулись с экономическими трудностями. В том числе на деревне. Крестьян, испокон века трудившихся на собственной земле, заставляли вступать в колхозы. То есть работать не на себя, а фактически на государство. Зная, что урожай все равно отнимут, крестьяне в колхозы не записывались и от коллективной работы уклонялись. Власть на это ответила второй волной продразверстки. У крестьян стали отнимать не только урожай, но даже скот и хозяйственный инвентарь. Более того, забирали все зерно, включая неприкосновенный запас и семенной фонд. Что почти автоматически обрекало семьи на голодную смерть. Тех, кто отказывался отдать, жестоко наказывали, вплоть до высылки или даже расстрела.
Неудивительно, что вскоре начался голод. В городах и селах по всей Украине стали умирать люди. В Джурине питались кониной. В Мурафе съели всех бродячих собак. В Могилеве-Подольском были зафиксированы случаи каннибализма.