проделали путь из Бельц в Райгород, чтоб петь нигуны
[32] и играть фрейлехс
[33].
Двести человек гуляли три дня. Без устали ели, пили и танцевали. Лея и Нохум веселились больше всех. Исаак Каплун пел веселые еврейские песни, но, перебрав, переходил на бодрые революционные марши. Кстати, утверждал, что различий между ними нет, просто слова разные. Дядя по нескольку раз в день успевал напиться и протрезветь. Раввин дважды чуть не пропустил молитву. Реб Зуся много, будто впрок, выпивал, закусывал и жаловался на низкие заработки.
– Вы ж понимаете! – возмущался он. – Они теперь сами влюбляются, сами женятся. Им никто не нужен! Мама с папой не нужен! Шодхен не нужен! Им даже Бог не нужен!
Гости пели и плясали так, что музыканты несколько раз меняли струны на скрипках. Грустными оставались только Фира Мильман, Клара Ройзман и Софа Шмурак. Не говоря уже о Циле Гробман.
Лейб и Рива не отходили друг от друга ни на шаг, держались за руки и обменивались влюбленными взглядами.
На исходе третьего дня, когда еда и водка почти кончились, запас веселья иссяк и гости стали в изнеможении расходиться, кто-то услышал обрывок разговора:
– Слушай, как тебе нравится Рива?
– А что такое?
– По-моему, она стала немного выше… Или мне кажется?
Глава 6. Голодомор, который не состоялся
Лейб и раньше не был ленивым, но, женившись, ощутил новое, ранее ему не знакомое чувство – острое желание каждый день и час наполнить чем-то, что сделает его Риву счастливой.
Много лет спустя, отвечая на вопрос внука, чем он руководствовался в жизни и работе в то время, Лейб скажет, что главным образом – ответственностью. Конечно, присутствовали и иные мотивы: стремление заработать, коммерческий азарт, честолюбие, в конце концов. Но именно ответственность за Риву, а потом и в целом за семью побуждала трудиться с удвоенной силой.
Кстати, семья быстро росла. В 1931 году у Гройсманов родился сын, а спустя три года – дочь. Первенцу долго подбирали имя. Лейб предлагал назвать мальчика Сендером, в честь своего отца. Но Рива и ее родня возражали. Опасались, что мальчик повторит трагическую судьбу деда. Лейб настаивал, говорил, что так принято. Если уж так важна преемственность, отвечала Рива, то пусть в имени будет буква «с», она не возражает. Например, Соломон, Самуил, Семен или… Лейб тогда спорить не стал, согласился на Семена.