– Все с ним хорошо, – и после недолгой паузы добавил: – Надеюсь…
– А вообще какие от него новости? – поинтересовался Лейб.
– Написал, что возвращается, будет теперь в Виннице работать, – ответил дядя и тяжело вздохнул.
– Так это же хорошо! Вы же хотели, чтоб он был ближе…
– Хотели…
– Работать будет по специальности?
Дядя помрачнел еще больше и еще раз тяжело, почти отчаянно вздохнул. Затем, ни слова не говоря, обнял племянника, торопливо попрощался и ушел в дом. Дяде Велвлу уже давно не нравилось все, что происходит в жизни его сына Арона. А после его последнего письма на сердце у Велвла стало совсем тяжело.
В последнее время он все чаще размышляет, как тяжело и опасно становится жить, работать. В газетах пишут про врагов народа. Кругом только и слышно: этого взяли, того забрали, третьего арестовали. Его, конечно, все это не касается. Берут уголовников, шпионов, вредителей… А он кто? Он маленький человек. И племянник Лейб такой же, и этот Каплун, его товарищ… Подумаешь, тут грошик заработали, там рубель. Советская власть богатая, от нее не убудет… Словом, никакие они не вредители. Так, скромные гешефтмахеры. Кроме того, у них конспирация, все шито-крыто, комар носа не подточит… Нет, никогда их не раскроют, ума не хватит! «А если все же хватит?» – временами приходила в голову Велвла страшная мысль. Что, если в органах появились такие же, как его Арон? Дотошные, деятельные, умные. Начнут копать – и все, пиши пропало. И однажды – не дай Бог до такого дожить! – явится к нему его собственный сын и скажет: «Здравствуй, папа! Ты арестован!»
И как Велвл ни старался прогнать эту мысль, она не уходила. Он хотел поделиться с Лейбом, но все момента не находил. И с женой обсуждать не стал. Зачем лишний раз ее тревожить? Так и носил в себе свои тревоги. День и ночь, день и ночь… Особенно тяжело было перед сном.
Но если бы Велвл хоть на мгновение представил, что их ожидает в недалеком будущем, то, укладываясь спать, он бы предпочел и вовсе не дожить до утра. Но – по порядку…
Много лет Велвл Бронштейн держал в Жмеринке скобяную лавку. Но в конце двадцатых, на исходе нэпа, он ее продал. При этом остался в той же лавке одним из двух продавцов. Просто чтоб где-то числиться на работе, чисто формально. На жизнь же Велвл зарабатывал нелегально и, разумеется, не в лавке. Присоседился к какому-то сахарному гешефту. Тогда в Винницкой области на сахаре многие зарабатывали. Не случайно ее называли «Сахарным Донбассом». В семье о его реальном заработке знали только племянник и жена. И то без деталей и подробностей. Детям же никогда ничего не рассказывали. Чтоб, не дай Бог, где-то не сболтнули по глупости.