– Что, красавица, позволяешь ли поцеловать себя бывалому мелиту.
Он заметил, как улыбающаяся Эмма слегка подтолкнула к нему подругу. Похоже, её не слишком огорчила потеря украшения. Эврар пощекотал усами губы беленькой поселяночки. Та зарделась, глупо хихикнула, но тут же расцвела, когда он застегнул на её шее замок цепочки. Теперь она глядела на Эмму едва ли не с вызовом.
Эврар равнодушно ушел под сень побеленной стены аббатства, уселся, достал секиру и стал полировать её тряпицей, по привычке бормоча под нос старые заговоры каленому железу и наблюдая происходящее. Кто вернулся к столам, кто остался у шеста. Донеслись звуки рожков и волынок, кто-то ударил в бубен. Стоя кружком, люди хлопали в ладоши и что-то напевали. Под пение, притопывание и хлопки менялись местами, выходили в круг, вновь менялись, передавая другим букет цветов. Постепенно стали разбиваться на пары, и самозабвенно, переступая с ноги на ногу и положив вытянутые руки на плечи друг другу, стали кружиться под монотонный напев. Монахи, забыв о мессе, тоже пустились в пляс. Даже седоголовые решились тряхнуть стариной, а дети, напившись наливки, с визгом и хохотом бегали среди танцующих, толкались, и их было невозможно унять.
Эмма танцевала, ни на миг не покидая круга. Её легкие ноги словно и не касались земли, распущенные волосы, пылавшие огнем в последних лучах заката, развевались. Венок она давно потеряла, но тяжелая золотисто-медная грива волос, окутывавшая хрупкую фигурку до бедер, служила наилучшим украшением, резко выделяя её среди темноволосых и белокурых голов других танцующих. От всего её живого и легкого существа веяло страстью и юной свежестью.
«А она и в самом деле редкая красоткам», – невольно отметил Эврар, не замечая, что его рука давно замерла на широком лезвии секиры.
На фоне закатных облаков мимо него скользнула какая-то тень. Эврар непроизвольно отметил, что это торговец, который уже был без своего короба. Смутное беспокойство шевельнулось в нем, когда он увидел, как его одинокая фигура растаяла в сумраке среди пустующих сейчас построек аббатства. Однако в тот же миг Эмма втащила в круг танцующих Ги, и Эврар поневоле отвлекся.
Ги несколько растерялся, когда руки девушки легли ему на плечи.
– Я не могу… О, я не умею. Танцы – сатанинское действо…