И почему у одних живых существ есть право пользоваться другими, потреблять их в пищу, а у других такого права нет? Человек ест животных, но человек не может убивать человека. Почему?
Когда Сашка думал о бескрайнем космосе, вопросы становились шире, а проблема – глубже. Допустим, существуют иные расы, и Земля – всего лишь одна из обитаемых планет. Кто мы для остальных жителей Вселенной – равноправные обитатели космического пространства, к которым применимы этические законы, или корм, как животные или растения, которых можно и нужно использовать в пищу?
Научные фантасты давали разные ответы на этот вопрос, а Библия – единственная религиозная книга, которую Сашка откопал в квартире, – об инопланетянах молчала. Он, конечно, не читал ее целиком – слишком много занудных летописей в Ветхом завете и слишком много нравоучений в Новом, – но был уверен, что в откровениях пророков и проповедях Иисуса Христа ни слова о космосе не было.
В одиннадцатом классе Сашка еще немного помаялся философскими вопросами бытия и межвидового взаимодействия. Он увидел объявление о встречах для молодежи в храме Феодоровской Божьей матери. Сашка собрался было пойти на встречу, стесняясь и делая вид, что идет не в церковь, а на тусовку со сверстниками, но ему помешал случай.
Одноклассница Люська привела в школу тетю.
С Сашкой случилось важное с точки зрения межвидового взаимодействия событие: он впервые в жизни влюбился.
Светлана Васильевна с ее молочной кожей, черными тугими кудрями, тонкими запястьями и унизанными серебром пальцами, была актрисой театра имени Ленсовета; Люську она проводила в школу первый и последний раз в жизни, но мимолетной встречи Сашке хватило на то, чтобы четыре месяца сгорать от неразделенной любви и выбросить из головы мысли о религии. Он твердо решил поступать в Театральную академию, а также с головой бросился в омут кратковременных и ярких романов.
Иисус и инопланетяне были позабыты.
У Сашки внутри осталось незаполненное пространство, повисший без ответа вопрос не давал ему покоя. До встречи с Ксеней он чувствовал – хотя сам себе в том не признавался – дыру внутри, неустойчивость основ своего мировосприятия. Он кидал в эту дыру все, что попадалось под руку: интеллектуальную художественную литературу, артхаусное кино, головокружительные романы, мечты о недосягаемых высотах, актерские амбиции.