– Кто ты? – начинаю я и не узнаю собственный голос. Пытаюсь вскарабкаться на ноги, но теперь, всецело придя в себя, понимаю, что лодыжки тоже связаны.
– Зависит от того, – говорит Мир, – кто ты?
Молчу.
– Ты можешь мне доверять, – повторяет он, демонстрируя верёвку, которая прежде связывала мои руки, и отбрасывая в сторону. – Видишь? Я тебе доверяю.
«Лжец». Ни капли доверия в его расчётливом взгляде.
– Если доверяешь, развяжи мне ноги.
Нож блестит в руках Мира, когда он качает им из стороны в сторону в знак отказа:
– Сначала скажи мне своё имя.
Очередной порыв ветра проносится между нами, напоминая, какой беззаботной может быть ночь. Я никогда не боялась умереть, но однажды боялась жить. Теперь же, глядя на следы от грубых верёвок на своих запястьях, думаю, пора признать, что и то и другое ложь – я боюсь как жизни, так и смерти. Моя кожа должна быть в шрамах и ожогах после пожара, однако она мягкая и гладкая, и невредимая. И тем более не пепельно-бледная, какой полагается быть коже у мертвеца.
Вот что не так.
Мой взгляд с опаской снова пробегает по кладбищу, на этот раз примечая яму неподалёку, холмик земли и… кости. Понимание происходящего пробегает по позвоночнику липкой дрожью. «Это не моё тело».
– Ага, – проследив за моими глазами, Мир кивает. – Кости твои. – Простой, печальный факт, никакого сожаления в его голосе.
– Сколько прошло?
– Почти три года.
«А казалось, что тысяча». Три года смерти, тьмы и проклятия… Изменилась ли я? А царство живых?
– Ну, так как? – продолжает Мир. – Помнишь, кто ты? Своё имя? Или годы в могиле свели тебя с ума насовсем?
Я облизываю пересохшие губы, сглатывая. Неприятный привкус на языке почти исчез, мысли стали чётче, но горло теперь горит от жажды. Признак того, что на мне использовали магию.
– Яра… Ярослава.
Выражение лица Мира наконец расслабляется. Если бы он не контролировал свои эмоции передо мной, уверена, выдохнул бы с облегчением: имя, которое он хотел. Душа, которую искал. Не добавляя ни слова, он крутит ножик в руке и начинает резать верёвку у меня на лодыжках.
– Как ты меня оживил, Мир? – спрашиваю я, наблюдая за его точными движениями.
– Как? Или почему?
– Почему.
Он колеблется.
– А это правда, что о тебе говорят, Ярослава? Ты была преступницей, ведьмой и так называемой королевой мёртвых? – это сарказм в его голосе? – Не кажется, что последний титул чересчур… помпезный?