Пока мы ждали, прислонился я к Белкиному носу. Отказался от самокрутки, что подсовывал мне шофер по имени Валька Семирикин. Оттого что мало мы общались с этим молодым человеком, не знал он, что я не курю.
После этого как-то задумался я, глядя на солнечные блики, которыми полнилась вдали лента Урупа, вспомнил вчерашний вечер.
Ох и долго же проторчал я вчера в больнице. Врач – дородная строгая женщина за пятьдесят, обработала мои ранки. Наложила повязку. Наказала приходить в отделение раз в день, чтобы менять ее на новую. На мой вопрос про Катьку Серую уклончиво ответила:
– Да не бойся, Игорь. Будет с ней все хорошо.
Дома мать со Светкой подняли вой. Утаить мою рану от них не получилось, и у Мамы чуть было не случилась истерика, когда я честно признался ей, что в меня стреляли из ружья.
С отцом мы долго разговаривали. Обсуждали, что случилось в Серовской семье и вообще, почему я туда полез.
– Смотри, – сказал он мне строго, – когда-нибудь оттяпают тебе нос, если уж продолжишь в чужие дела соваться.
– А у меня по-другому как-то и не выходит, – спокойно улыбнулся ему я.
– Горжусь я тобой, Игорек, – ответил отец, помолчав, а потом вышел во двор, покурить.
– Вон! Едуть! – Выкрикнул кто-то из шоферов, глядя на широкую проселочную дорогу.
– Наши?! Иль Немцы?!
– Красные!
– Знач наши!
– А ежели немцы тоже на красных?! Кто видал ихние комбайны?
Шоферы, что до этого разбились в маленькие группки: кто сидел на солнышке, у машин, кто болтал о том о сем, став лицом к полю, собрались вместе. Пошли к дороге. Из тех шоферов, с которыми я общался, были тут Титок, Сашка Плюхин ну Васька Ломов. С остальными был я знаком, да толком и не говорил никогда. Много нас было в гараже.
Я оглянулся к самосвалам, стоящим рядком у поля. Всем раздали новые машины на время соревнований. Несмотря на, это Белка со своей сине-белой головой практически не выделялась среди таких же сине-белых сто тридцатых зилов. Издали так и вовсе не отличишь. А немец и подавно не сможет.
Я отпрянул от Белки. Пошел к дороге вместе с остальными.
По широкой насыпи, по обе стороны, от которой пролегли убранные поля, спускалась к нам механизированная колонна. В голове ее шла белая Волга. За ней следовала Нива. А дальше ехали красные высокие комбайны.
Без труда угадывал я в них Енисеев, которые повсеместно появятся в колхозах страны только через пять лет.