Тем временем Николай Второй прошествовал к своему месту во главе стола, и дал знак присутствующим, что можно рассаживаться. Рядом с ним заняла своё место императрица, подле них чинно разместились в порядке старшинства дети. Соседом Михаила за столом оказался один из членов их масонской ложи, которого он неоднократно видел на общих собраниях. Император провозгласил тост за скорую победу, сказал несколько общих фраз благодарности союзникам за поддержку, за помощь, которую они собираются оказать России, выразил уверенность, что ещё чуть-чуть – и враг будет повержен. Слова Государя были встречены подобающими моменту возгласами. Раздался звон бокалов. Затем заиграли музыканты, за столом лёгким жужжанием роился говор, в который вплетался звон бокалов и тонкий звук от соприкосновения вилок и ножей к блюдам. Сосед Михаила наклонился к нему и, лениво жуя лист салата, произнёс:
– Какой кич, не правда ли? В стране, которая обескровлена войной, устраивать подобные обеды – это просто неприлично!
Он ловко подхватил вилкой кусок буженины из мясной тарелки.
– Но позвольте, – мягко возразил Михаил, который всегда стоял за справедливость. – Подобный обед диктуют правила этикета. Если бы обед получился скудным, пересудам конца бы не было – царя обвинили бы или в жадности, или, ещё того хуже, в том, что Россия совершенно разорена, раз у правителя нет возможности даже как следует накормить дипломатический корпус.
– Да, вы правы, – неожиданно легко согласился собеседник, – и заметьте, возможно, мы видим всю эту роскошь самодержавия в последний раз…
– В последний? – приподнял бровь Михаил.
– Ну да! – сосед по столу понизил голос. – Говорят, ещё несколько дней – и самодержавие в России прикажет долго жить… Царь будет свергнут и… Кто знает, удастся ли ему ещё закатить столь внушительный обед… По-моему, вряд ли.
Михаил пожал плечами. Это предположение нисколько не удивило его. Слухи о свержении царя витали в воздухе, об этом говорили все и всюду. Даже, кажется, многих удивлял тот факт, что царь до сих пор царствует, да ещё и устраивает подобные обеды. Однако Михаил решил заступиться за этого человека, сидевшего в нескольких шагах от него и глядевшего на всех ласковым и внимательным взглядом.
– Вы знаете, в быту Государь, напротив, проявляет скромность и даже, можно сказать, аскетизм. А царским дочерям за войну не сшили ни одного платья. Не знаю, как в Комитеты, но в госпиталь они носят штопанные платья. Штопанные! Царские дочери!