– Современное искусство! – подчеркнул Велимир, подняв указательный палец.
– У нас собираются люди прогресса, – вдохновенно продолжала Лиза, – люди, которые любят современное искусство…
– А вы знаете, какое оно – современное искусство? – вмешался Велимир.
– Я думаю, что он вообще не знает, что такое искусство, – съязвил Егор. – Он ведь пока не брал уроков у таких мастеров, как наш Велимир.
Все рассмеялись и повернулись к Ване. Такое впечатление, что его подавали здесь, как новое блюдо, простое и пряное, что-то вроде солёных огурцов, приправленных укропом. Вроде просто, зато ядрёно, а главное, непривычно.
– Отчего же? – обиделся Ваня. – Я знаю, что такое искусство… Например, иконы в храме – это искусство.
– Иконы в храме – какая прелесть! – закатил глаза Велимир. – Князь, вы не возражаете, если я напишу ваш портрет?
– Чей? Мой? – смутился Ваня.
– Ну конечно! Вы очень колоритно выглядите!
– Если хотите…
– Очень хочу! Итак, князь, договорились, вы мне будете позировать.
– Договоритесь потом… Так вот, – Лиза вернула себе инициативу. – Если говорить просто – есть искусство старое, есть новое. Время же не стоит на месте. А какое время – такое и искусство. Мы – дети нового времени, дети двадцатого века. И нам уже не интересно и чуждо то, что волновало стариков. Например, Пушкин: «Мороз и солнце – день чудесный…» Как это пошло и плоско.
– Да, – подхватил Захар, – то ли дело Давид Бурлюк, вот где мощь!
Захар вскочил, скрестил руки на груди и, бросая на присутствующих устрашающие взгляды исподлобья, зловеще продекламировал:
«Небо – труп! Не больше!
Небо – смрадный труп.
Звёзды – черви, пьяные туманом.
Звёзды – черви, гнойная, живая сыпь!»
Вот это настоящая поэзия! – добавил он уже своим обычным голосом. – Какие образы! А какой реализм! Мы не хотим больше восторгаться бабочками и цветами. Жизнь – жестокая штука, и надо иметь мужество смотреть ей в глаза. Как вам стихи, Иван Фёдорович?
– Страшно, – признался Ваня.
– Князь, вы очень точно подбираете слова! – заметил Захар. – Я, как филолог, могу оценить… Именно страшно! А разве жизнь, а разве окружающая нас действительность – не страшная?
– Страшная, – согласился Ваня.
– Давид Бурлюк – гений! – воскликнула Лиза. – Давайте выпьем за него!
Бокалы наполнились кроваво-красным вином.
– Такая же история – во всех других видах искусства, – подхватил Велимир. – Например, в живописи. Кому сейчас интересны пресные пейзажи с солнышком и цветочками? Никому! Чёрный квадрат Малевича – вот вершина новаторства!