– Поздравляю, – выдавила я, когда пауза неприлично затянулась.
Я развернулась и пошла к школе, засунув руки в карманы куртки.
– Эй! – удивленно окрикнул меня Патрик и в два счета догнал. – Расскажи, как тут все без меня? Я вчера за полночь вернулся. Боже, ты бы знала, какой у меня джетлаг. Восемь часов разница во времени – это не шутки.
Он мотнул головой, откидывая выгоревшие на солнце волосы со лба. Я понимала, что не должна была на него злиться, потому что он не виноват в смерти Эммы, ведь это я позволила утащить себя в спальню и позабыла о времени, но его беспечный тон заставил меня содрогнуться от отвращения.
– Ты как? Нормально? – продолжил он как ни в чем не бывало. – Выглядишь бледной.
Патрик пропустил меня в школьное фойе первой, предусмотрительно открыв дверь. Когда он потянулся, чтобы приобнять меня, я начала снимать куртку, мешая ему приблизиться. Краем глаза я заметила, как тень непонимания скользнула по его красивому лицу.
– Я на соревнованиях занял первое место. Приз – десять тысяч долларов! Давай сегодня отметим?
Сейчас я была ближе к тому, чтобы броситься под поезд, чем идти с Патриком что-либо отмечать. Господи, да куда он поставит еще одну награду? В его спальне две стены занимали полки со всевозможными медалями и кубками, которые их домработница полировала с большей тщательностью и любовью, чем семейное серебро.
При мысли о спальне Патрика меня резко замутило, перед глазами запрыгали черные точки. Может быть, он и помнил о моей лучшей подруге, но делал то, о чем меня просила мама, – жил дальше. Вот так просто. Но моя жизнь остановилась в тот момент, когда машина с подвыпившим водителем за рулем осветила велосипед Эммы светом желтых фар…
Я прокашлялась, чтобы избавиться от комка в горле.
– Патрик, на похоронах я говорила серьезно. Между нами все кончено.
Он несколько раз моргнул. Улыбка наконец сошла с его пухлых губ.
– Думал, что ты это на эмоциях…
Я молча смотрела на него, не давала ему зацепок переубедить. Сама еле стояла на ногах.
– Хорошо. Я понял… Но, если что, ты знаешь где меня найти.
Я развернулась и поспешила по коридору как можно дальше от Патрика. После всего случившегося его близость стала для меня невыносимой.
В пятницу на большой перемене после урока физики я вытащила из рюкзака пластиковый контейнер с ланчем. Помимо бутербродов с мягким сыром и ветчиной внутри лежали огурцы в форме звездочек и круглые оладья. У моей мамы имелся целый ящик со всевозможными формочками: от комет до оленей, от паровозиков до ангелочков. Мне восемнадцать лет, но она и ее чертов перфекционизм каждый раз превращают мой обед в произведение искусства, как будто украденное из художественной галереи, которой она руководила.