Аня перевела взгляд на самую старую сосну в глубине поляны. Они с Мишей заметили ее еще вечером – толстую, кряжистую, опаленную молнией, но не сдавшуюся. Ей было, должно быть, не менее двухсот лет, а может и больше. И теперь Аня откуда-то знала, что посмотреть надо именно туда. Посмотрела – и вздрогнула. Что-то белело там, на одном из сучьев. Чей-то череп смотрел на нее пустыми глазницами, поблескивал в лунном свете большими кривыми клыками.
«Из века в век медолапые здесь уходили по ту сторону камня и люди болот провожали их песней, как братьев. Они ведь и были братьями, внуками золотого Отсо. Из века в век здесь же они возвращались обратно, чтобы сила предков дала жизнь новым поколениям, и люди встречали их песнями, танцами в день их рождения. Теперь не то… Нет больше болотных людей – есть только их потомки, забывшие себя. У них прежние лица, но другая душа. Они живут рядом с нами, но не хотят нас знать. Боятся нас, гонят и проклинают, сочиняют про нас страшные злые сказки, а потом сетуют, что лес встречает их враждебно. Брат, предавший брата – уже не брат, а враг. Худший из врагов».
Колыхнулись лунные волны, зашелестели тревожно сосновые иглы…
«Когда Ольховый Заяц и другие рунопевцы привели сюда свои роды – мы думали, что теперь возродится старая дружба. Снова струны зазвучат на Камне песен, снова мохнатый справит день своего рождения и свадьбу свою под стволами матерей-сосен… Новые болотные люди пришли в наш край, и эти люди помнили – так может и старые вспомнят свой род и песни? Но в мире людей давно уже все не так. Эти не вспомнили – да и те забыли со временем. Вот я вижу теперь внучку Ольхового Зайца, но она не знает ни имени деда, ни языка его, ни того, откуда она сама».
«Мне никогда об этом не рассказывали. Даже дедушка. Только тетя в Питере… Она говорила с дядей, и там было странное слово. Я спросила, и она сказала – это по-карельски. Что-то про тверских карел… Но я забыла. Мне было тогда лет двенадцать. А больше – никто».
«Они боялись. Привыкли бояться за годы Великого Безумия. Так всегда у людей – сначала боитесь, молчите, потом привыкаете, а потом забываете. Если песни не петь – они умирают. Уходят за камень и больше не возвращаются».
«Что же мне делать? Я не хочу, чтобы они умирали».
«Верни свою песню. Вспомни о том, что ты – мать болотного рода. И тогда твоя сила сама поведет тебя, куда нужно».