Получен талант: «Чутьё безумца».
– ЧТО-О-О?! – хрипло рявкнул он тогда, и утонул в мире грёз.
За время заточения теорий об этой странности накопилось множество. Он потратил несколько бессонных ночей, пытаясь распутать клубок, но подтвердить ни одну из догадок не удалось. Вскоре проявилась другая странность – его чувства обострились. Юрий предугадывал события и высчитывать по приоритетам вариативности дальнейший ход ситуаций, опираясь на замеченное прошлое поведение того или иного человека так легко, словно расщёлкивал семечку. Из-за этого у него совсем не заладилось с главврачом, который предпринял меры по ослаблению духа пациента.
Трижды в неделю Юрию пропихивали грубый шланг через гортань и промывали желудок. Каждый день ставили самые болезненные уколы (витамины), затем сводили на нет их действие взятием, как они уверяли, донорской крови. И без того утомлённый сомнительной пищей желудок и кишечник пациента терзали горькими таблетками, вызывающими несварение и непреодолимым желанием отлучиться по нужде.
Ледяной душ? Юрий считал, взбодриться никогда не помешает. Урезать обед и ужин? Правильно, нечего из еды делать культ. Запереть в тесном изоляторе, во тьму, на неопределённый срок? Да он же только об этом и мечтал, чтобы хорошенько поразмыслить в тишине!
Всё это должно было приструнить Юрия, но было бессильно. Он всё также отпускал въедливые шуточки, самодовольно улыбался вопреки обстоятельствам, довольствовался малым, бесил главврача и, что уж совсем раздражало медперсонал, умело делал вид, что находится у себя дома. Что бы новый день и новые щепетильной терапии не принесли с собой, он охотно, первым вызывался принять участие так, будто и жить без них не мог.
Главврач всё чаще покусывал кожицу с губ, надеясь, что ещё немного, и Юрий даст слабину. Именно этого низкого, по его мнению, поражения он и жаждал от несговорчивого, своенравного пациента.
Не хочется его огорчать, но пациент даже и помыслить о пощаде не смел. Юрий предвкушал, что ещё немного, и методы главврача попросту иссякнут и ему придётся закрыть на него глаза.
Этим утром Юрий очнулся как никогда с широченной улыбкой почти до затылка. Его освободили от ремней, и он был относительно свободен. Предчувствие трубило и готовило его к чему-то по-настоящему важному.