– Но, как я понял со слов мэтра Михеля, тебя можно спасти?.. – визитёр аккуратно перешёл к интересующей его теме.
– Ах, Пэтро, если бы ты знал, что он просит за помощь… – трепещущим голосом тихо произнесла узница, вспыхивая.
– Думаю, я догадываюсь. Зная учителя, сам бы не поверил этому предположению, однако… Сколько же глупостей совершается в мире по вине женщин иногда даже самыми рассудительными из мужчин. И всё же будет лучше, если ты подтвердишь или опровергнешь мою догадку.
– Он… Он хочет взамен мою невинность, – едва слышно прошептала Рада, сгорая от стыда. – Я должна буду провести с ним две ночи. Грязный, похотливый церковник!..
Голос вновь задрожал – теперь уже от негодования.
– Две ночи, а после ты будешь свободна? Всего-то?! – беспечно воскликнул музыкант. – Только представь, ты вновь сможешь танцевать и петь на улицах Старой Рутны, вернёшься в каморку на улице Мэлало, где полон дом знакомых, к старому Баро, который так соскучился, ко всему, что тебе дорого! Мы снова заживём в нашей уютной маленькой комнатке. Но это, конечно, временно. Вот увидишь, однажды я стану знаменитым музыкантом и подарю тебе настоящий дворец!..
– Но, Пэтро, я не смогу, – тихо проговорила малютка. – Как я могу добровольно отдаться святоше, когда он не внушает мне ничего, кроме отвращения и ужаса?!
– А ты закрой глаза и представь на его месте Гожо, – посоветовал брат. – Прости, но, как по мне, если в тёмной комнате с мэтра Буша снять сутану, а с красавчика-офицера – штаны, едва ли разница окажется существенной…
– Что ты такое говоришь!.. – вскричала рассерженная Рада. – Нет-нет, никогда!
– Златоокая моя красавица, поверь, когда петля начнёт сжиматься на шее, когда каменная глыба неотвратимо потянет на дно, а лёгкие наполнятся водой и вспыхнут нестерпимой болью, ты так сильно захочешь жить, что будешь готова отдаться хоть самому духу зла, если это спасёт тебя. Но тогда, по моему разумению, будет слишком поздно. К тому же, возможно, суровый председатель церковного суда в конечном счёте окажется не настолько ужасен, как ты себе воображаешь.
– Всё равно я не смогу, Пэтро, – прекрасная узница печально покачала заплаканным личиком. – Пустой разговор. Я обречена.
– Но подумай, – собеседник решил идти до конца, даже если придётся быть безжалостным, – ведь ты сейчас в любом случае во власти мэтра Буша! И, если он только пожелает, может похитить твою целомудренность в любой момент, ничего не предлагая взамен. Тебя обесчестят, будто уличную девку, и в итоге всё равно отправят на казнь! Не разумнее ли уступить требованиям настоятеля, не таким уж, к слову, непомерным?