– Поклянись! Клянись самым дорогим для тебя, девушка, что не обманешь!..
– Клянусь жизнью моей, – поколебавшись, ответила пленница; она не считала, что хоть чем-то обязана этому сумасшедшему, и всё-таки раздавать обещания, которые не собиралась исполнять, казалось низким.
После этих слов хватка ослабла. Священнослужитель прерывисто вздохнул, на секунду нежно приложился тёплыми губами к заметно дрогнувшим пальчикам и знаком показал ученику, что они уходят. Пэтро ободряющим жестом сжал маленькую холодную ладошку и последовал за учителем.
Спасена!.. Эта счастливая мысль билась в голове девушки, вселяя в сердце радость. Радость?.. Неужели она ещё способна радоваться, зная, что Гожо не любит её? Но, возможно, он всё объяснит при встрече, может быть, это просто чудовищная ошибка. Главное – она будет жить и снова увидит его! Рада рассмеялась от облегчения и тихонько запела. Жажда жизни вновь брала верх в юной, цветущей душе.
Глава 3
С момента заключения соглашения минуло больше дюжины дней. Священник приходил раз пять, ненадолго, и никогда – с пустыми руками. Обыкновенно приносил то кусок вяленого мяса, то засахаренные лепестки роз, то кувшин сладкого вина в дополнение к сытному ужину. Кроме того, у Рады появился ещё один тюфяк, а также тёплая шерстяная шаль и маленькие кожаные башмачки. Буша, разбирающийся в медицине, оставил стеклянный пузырёк с мазью, наказав каждый день наносить снадобье на израненную спину. Строптивица поначалу отказалась, но под угрожающим взглядом покорно вздохнула и обещала сделать всё сама, как только посетитель уйдёт. Удивительно, но вскоре узница и впрямь почувствовала, что шрамы мало-помалу перестают отзываться ноющей болью на каждое неосторожное движение. Не прошло и десяти дней, как три глубокие борозды, пересекающие спину, совершенно перестали тревожить – прекратился даже обычный для зарастающих ран слабый зуд. Пленница невольно начинала привыкать к суровому священнослужителю с бесстрастным лицом, который больше не предпринимал попыток покуситься на её честь.
Для Михеля Буша эти дни показались самой сладостной пыткой, какую только можно вообразить. Он, как мог, торопил пересмотр дела, но судебный процесс никогда не был скорым, особенно в вопросах вынесения оправдательных вердиктов. Если бы не живое участие внушающего уважение настоятеля «Храма Всемилостивого Дракона», всё это могло растянуться на год, а то и больше. Однако усилиями по временам впадающего в дрожь от нетерпения председателя церковного суда слушания закончились довольно быстро.