На самом деле, прошло всего три дня и четыре ночи с момента заточения несчастной. Однако для Михеля Буша, настоятеля «Храма Всемилостивого Дракона» и председателя церковного суда Старой Рутны, они также показались вечностью – вечностью, проведённой в чёрной бездне бесконечного отчаяния, сладкого предвкушения и неистового огня болезненной страсти.
«Бедная, бедная малютка, – словно в бреду бормотал по временам священник, буравя невидящим взглядом стену домика при церкви. – Ты уже чувствуешь, как плотно липкая нить рока опутала прелестные тонкие ножки… Понимаешь, что изящным ручкам не порвать расставленную не знающим жалости охотником сеть. Но ведь это лишь полбеды. Сломленная, ты пока не ведаешь, что беспощадный хозяин прочно сковавшей тебя паутины скоро явится за наградой… О, как будешь ты биться, трепетать, встретив горящий взор, увидев пугающий меня самого взгляд! Но поздно. Судьба! Таково предназначение, начертанное на скрижалях судьбы когтями всеведущего Дракона. Тебе уже не спрятаться от меня, как и мне никогда не убежать от тебя. Проклятие моё!.. Любовь моя».
…Лёгкий скрип поднимающейся тяжёлой крышки люка вывел Раду из спасительного забытья. Яркий свет спускавшегося факела вынудил прикрыть глаза. Из-под опущенных ресниц, замерев без движения, узница насторожённо наблюдала за приближающимися фигурами. Фигурами, ибо за первой последовали ещё две: в руках второго оказался толстый скрученный тюфяк, замыкающий шёл с факелом в одной руке и большой корзиной – в другой.
Первый, лицо которого скрывал низко надвинутый капюшон, прикрепив полыхающий факел к стене, повелительным жестом указал в угол тесной камеры. Упал на пол тяжёлый тюфяк; корзину поставили рядом.
– Оставьте нас, – коротко приказал предводитель мрачной процессии. – Нужно попытаться вернуть эту заблудшую душу к животворящему свету дарующего огонь Дракона.
Почтительно кивнув, оба прислужника удалились. Рада украдкой пыталась разглядеть нежданного посетителя в свете двух факелов, но широкий капюшон чёрного плаща не позволял увидеть лицо. Голос, однако, показался смутно знакомым. Точно заплутавший в бесконечном ночном кошмаре сновидец, приговорённая пыталась пробиться сквозь завесу затуманенного ужасами последних дней разума и нащупать хрупкое воспоминание; но мутные образы прошлого точно подёрнулись дымкой в измученном сознании.