Тогда алкоголь его так и не взял.
Виктор Ильич посмотрел на почти опустевший графинчик. Учитывая, что не выпивал около пяти лет, чувствовал он себя достаточно трезвым. Достаточно, чтобы подумать о шоке, который не даёт опьянеть. И вспомнить, что привело его в «Подлодку».
Образ разъярённого волка. Откуда он взялся? Было чувство, будто тот выпрыгнул прямо из исписанных листков. Как в дешёвом ужастике. Но ведь это абсурд. Полнейший! Что же тогда? Микросон? Виктор Ильич обдумал этот вариант. Он слышал, что такой сон бывает у дальнобойщиков и часто становится причиной автокатастроф. Но ведь он не страдает недосыпом, как дальнобойщик… Хотя, прошлую ночь он чертовски плохо спал.
«А вот это уже аргумент!» – подумал Виктор Ильич, и попросил счёт.
Он не чувствовал себя пьяным, однако ноги заплетались. День перевалил во вторую половину и неумолимо клонился к вечеру. Виктор Ильич добрался до музея (который не имел право покидать в выходные дни) и заперся в своей комнате. Стоило ему лечь, как перед закрытыми глазами мир начал вращаться вокруг головы. Смотритель подумал подняться, но силы покинули его. Видимо алкоголь имеет и некий эффект отложенного действия: долго чувствуешь себя огурцом-молодцом, а потом, бац, и в лоскуты. Досадно. Виктор Ильич клялся и божился себе, что больше не выпьет ни грамма. И в душе верил в это. Он то и дело открывал глаза, глядел в одну точку и останавливал взбесившуюся комнату.
Вскоре это его утомило, и он впал в свинцовую дрёму. Снился смерч, угольно-чёрная воронка, вращающаяся с бешеной скоростью. Смерч пожирал всё. Всё, кроме старого громоздкого стола, место которому, по мнению Виктора Ильича, на свалке, а не в писательском кабинете, и за который он так отчаянно цеплялся, невзирая на боль.
«Почему он так дорого стоил?» – вопрос, как пощёчина, пробудил Виктора Ильича ото сна. Голова раскалывалась, он попробовал обхватить её руками, но боль, на которую он не взирал во сне, заставила опустить руки. Он с досадой посмотрел на узловатые пальцы. Думал ли он, что обычная, казалось бы, ломота по утрам обернётся такой бедой? Кисти горели как на медленном огне. Виктор Ильич подошёл к раковине и подставил их под струю холодной воды. Стало полегче, скованность кистей проходила. Сжал руки в кулаки, разжал, снова сжал и разжал. Боль отступала. Он нагнулся и сунул под струю голову.