Услышав такую похвалу, Роза растеклась в улыбке. Она, как любая мать, наполнилась гордостью за своего сына.
– Но ты не его мать, – резко выдала Мария Лиза. – Когда-нибудь его отсюда заберут, как только вскроется весь его гений. Если он продолжит быть таким же уникальным, то после теста… его ждет другая жизнь. И когда это случится, ты должна улыбаться, а не плакать за отнятое дитя.
– Да… я понимаю, Мария, – с грустью произнесла.
– Надеюсь на это. Эх, любить наших детей это страшное испытание для душ, Розалия. Ведь всякий раз мы теряем наших родных с улыбками на лицах, пока в сердцах неопределимая печаль. Мы жертвуем нашим счастьем с ними, чтобы они счастливо жили без нас. Внемли этим словам, ведь они мои последние наставления, настоятельница Розалия Бен Кильмани.
Роза уверенно посмотрела на неё, проникшись речью.
– Да, – решительно утвердила она.
Наши дни.
Дождь моросил, окропляя серый тротуар. Издали уже слышались раскаты грома, ознаменовавшие начало грозы. На пути героев ожидала аллея, которая отличалась от остальных своими ухоженными черничными кустами. Когда ребятишки были совсем маленькими, они частенько забегали туда лакомиться черникой. Возвращались они домой все синюшные, измазанные соком ягод, но настолько довольные, что улыбка отказывалась слезать с их лиц. Пройдя вдоль аллеи под изящными фонарными столбами, Роза вышла к приюту. Это было трехэтажное здание из каменных плит с элементами светлого дерева. Легкий желтый свет выходил из распахнутых окон, откуда пахло свежим хлебом. Его готовили дети. На улице стояла такая темень, что казалось настала ночь. Грозы в Артеи всегда приносили с собой темное время суток, облака заволакивали небо и скрывали за тучной массой солнечный лик. На пороге сидела Лотти, она прижалась к коленям и постоянно оглядывала прохожих. Увидев Розу и Нейта, она вскочила и хотела уже заулыбаться, пока не обратила внимание на тело друга.
– Нейтан, – обеспокоенно произнесла она. – Что с ним, мама?
– Все будет нормально, милая, – успокаивала Роза. – Неудачно упал, должно быть.
Но с первого взгляда было видно, что настоятельница лжет. В падении он не мог развернуть ногу на 180 градусов, а руку превратить в гибкий хлыст. От падения его тело не обросло бы синяками, и дыхание не стало бы столь тихим. Лотти в ужасе глядела, как Нейта заносят в дом.