Она достала письмо. Почерк показался ей незнакомым. Сердце тревожно сжалось. Стала читать: «Дорогие Артур, Лидия и Людмила. С прискорбием сообщаем вам, что после продолжительной болезни…». На глазах выступили слёзы. Она перестала читать. «Нет, этого не может быть. После какой болезни? Продолжительной? Но Афина ничего не писала о болезни! Жалела меня. Милая Афина, ты меня любила, поэтому жалела. Афина, ты же не старая. Этого не может быть. Не дождалась. Милая, милая Афина. Как же так? Боги, где вы? Почему вы ей позволили умереть? Я так её люблю. Это не справедливо». Рыдания душили её. Плакать было больно, но не плакать она не могла. Так и стояла возле окна в полном одиночестве, забыв о нестерпимой боли, которую причиняло ей только что прооперированное горло. «Даже маме не могу позвонить. Говорить нельзя. Я, как Русалочка», – подумала Мила и услышала за спиной шаги. Девушка обернулась.
На веранду зашёл молодой человек, которого она видела вчера в коридоре. Остановился. Рукой показал на горло, как бы спрашивая: «Болит? И у меня тоже». От этого дружеского участия ей стало тяжелее и больнее на душе, слёзы полились ещё сильней. Она сделала шаг к выходу, чтобы уйти и не показывать никому своих страданий. Но в этот момент юноша сделал шаг к ней навстречу. Положил руки на её плечи, не дав Миле уйти, и посмотрел ей в глаза. «Что случилось?» – говорил его взгляд.
«Он тоже, как Русалочка, не может говорить», – подумала Мила. Ей вдруг стало жалко всех: и Афину, и Русалочку, и себя и даже этого незнакомого парня с зелёными глазами. А дальше произошло то, что обычно делал отец, когда хотел её успокоить: юноша обнял её и прижал к себе. Милочка, не сопротивляясь, положила ему голову на грудь.
Так они и стояли, обнявшись, в центре веранды. Вдвоём. Милочка рыдала, а молодой человек одной рукой крепко обнимал её, а второй – гладил по голове, успокаивая совсем незнакомую ему девушку.
«Он добрый, – решила Мила, когда стала немного успокаиваться, – Рядом с ним так уютно и спокойно. И пахнет от него приятно».
Осознав свои мысли, ужаснулась: «Я, точно, бессердечная. Афиночка, ты была права». Слёзы моментально высохли, и она отстранилась от юноши. Кивнула ему в знак благодарности, выбежала с веранды и вернулась в палату. «Только сегодня утром я была такая счастливая», – думала Мила, – «Скорей бы пришёл отец. Бедная Афина. Ты была мне такой родной. Интересно, кто этот парень?»