– Это будут слезы радости. Понимаешь?
Столько тревоги и тепла было в этом взгляде, сердце Бориса Ивановича готово было выпрыгнуть из груди и упасть к ногам любимой дочери.
– Понимаю, – выдавил он и скупая слеза блеснула в уголках глаз.
Старший сын подошел к ним:
– Опять шушукаетесь? Выглядите, как влюбленные. Прям завидки берут.
– Дурак. Вечно ревнуешь, – дочь презрительно фыркнула. – Пойду к детям. Что-то они притихли.
Отец и сын долго смотрели ей вслед, не решаясь заговорить.
Борис Иванович не выдержал первым:
– Слышал, у тебя все хорошо?
Сын застенчиво улыбнулся:
– Стараюсь держать твою планку.
– Ты редко бываешь у нас.
– Дела. Семья требует много внимания. Как ты справляешься?
Борис Иванович опустил глаза, пиная камешек:
– Я был плохим отцом для тебя, да?
Старший отвел взгляд, но Борис Иванович успел заметить тоску и обиду в нем.
– Забудь, – старший протянул руку, заботливо поправил воротник рубашки отца.
Борис Иванович поймал руку сына, сжал ее и притянул к сердцу:
– Прости меня. Прошу.
Старший вздрогнул, растерянно уставился на отца:
– Я стал старше и… мудрее.
Они снова замолчали. Сердце Бориса Ивановича бешено билось под рукой сына, он столько хотел сказать, но не мог найти нужные слова. Все казалось неважным и банальным.
Младший сын подошел тихо, молча наблюдал за происходящим. Живой и подвижный, в яркой майке с дурацким принтом, он смотрелся вызывающе на фоне строгой тишины. Он подошел ближе:
– Вот вы где спрятались.
Старший сын неловко отнял руку и вытер сухой лоб:
– Давно стоишь, умник?
Младший пропустил сарказм, отодвинул брата и похлопал отца по плечу:
– Хорошо выглядишь. Рад за тебя.
– Поговорим позже, – старший неловко повернулся на каблуках и пошел к гостям.
Борис Иванович долго смотрел в спину старшего сына, корил себя за слабость и трусость. Он снова не смог сказать, как сильно любит его. Как скучает и ждет хотя бы звонка.
Младший проследил за взглядом отца:
– Он всегда был странным.
Борис Иванович хотел сказать, что это не так, но тогда придется слишком много всего объяснять. Рассказать то, что он сам хотел бы считать просто страшным сном и забыть навсегда.
– Ты прав. Не стоит портить праздник.
– Нас кормить будут, хозяин? – младший погладил живот. – Я специально неделю не ел. Готовился.
– Мать расстаралась. Роту солдат накормить можно.