Мужчины рассмеялись.
– Она может. Эх, мне бы такую жену – тихую да скромную.
– Потише. Если твоя услышит…
Младший лишь махнул рукой:
– Все равно скандал устроит – причина не важна.
– Тяжело тебе.
Младший на минуту погас, но быстро скинул наваждение и мягко улыбнулся:
– Детей жалко. Люблю я их. Понимаешь?
Застолье прошло весело. Поздравления и добрые пожелания сыпались со всех сторон. Взрослые и малыши славили незабвенного, любимого отца, деда и прадеда в одном лице. Борис Иванович внимательно слушал, вытирая подступающие слезы и стараясь запомнить этот момент. Запомнить, как тепло и уютно в семейном кругу. Среди любимых и любящих людей. Это семья, его плоть и кровь, его гордость.
И все же, чего-то не хватало. Борис Иванович то и дело косился на ворота, словно ждал кого-то еще. Он тихо вздыхал и прятал глаза от жены. Она молчала и делала вид, что не замечает. Младший прав – хорошая, тихая.
Гости разъехались только к полуночи. Довольные взрослые прощались с хозяевами и запихивали сонных малышей в такси.
Когда в темноте погас след фар последней машины, жена устало сняла фартук, повернулась к дому:
– Пойдешь спать?
Борис Иванович обвел взглядом опустевший двор, покачал головой:
– Посижу во дворе. Не жди меня, ложись спать.
– Ты принял лекарства? Твое сердце…
– Не волнуйся. Все хорошо.
Жена уже развернулась к дому, но задержалась:
– Все еще ждешь?
***
Большой дом, утопающий в летней зелени светился всего двумя окнами: в зале и спальне. Одно вскоре погасло. Видимо, жена легла спать.
Борис Иванович прислонился к старой яблоне, прислушался. Где-то в лесу послышалась кукушка. Может рискнуть?
– Кукушка, кукушка, сколько мне жить осталось?
Птица молчала, словно ее и не было. Борис Иванович отошел от дерева, завертел головой:
– Ты куда делась, разбойница?
В другой стороне леса послышалось тихое:
– Ку-ку, ку-ку, ку-ку…
И все опять стихло.
– Эй, это все?
Борис Иванович не на шутку испугался. Всего шесть лет? Почему так мало? Глупая птица. Зачем она куковала? Сроду в их лесу не водились кукушки. Отчего теперь появились?
Тревожное липкое чувство коснулось кожи. Борис Иванович вздрогнул:
– Чур, меня. Чур.
Он суеверно сплюнул через левое плечо, три раза постучал по дереву и снова прислушался. Кукушка упрямо молчала.
– Кукуй на свою голову.
Возраст дает о себе знать: раньше он никогда не обращал внимание на такие глупости.