– Ты же у на святоша, как я забыл?
– Получше тебя.
– Зачем приперся? Я занят.
– Что ты намерен делать?
Я с трудом изобразил беззаботное удивление.
– Диплом защищать надо. В отличии от тебя, я учусь.
– Жениться собираешься?
– Тебе то что?
– Я задал вопрос.
– Не твое дело.
– Это значит нет?
– Я не обязан перед тобой отчитываться. Убирайся.
– Сдавай экзамены и вали из города. Чтобы я тебя больше не видел.
– А то что?
Димка пропустил вопрос, небрежно взял учебник и бросил его на пол.
– Я хочу жениться на ней. Не бойся, я сказал, что ребенок мой. Когда он родится, я запишу его на себя. Он никогда не узнает, какой подонок его отец.
Вот так и заканчивается дружба. Где-то в глубине души, я все еще надеялся, что Димка просто шутит. Что вот сейчас он рассмеется и предложит погулять. Мы все забудем и простим друг друга. Какой же я дурак. За что он так со мной?
– Забавно. Институт окончен и друг Вася больше не нужен. А ты красавец.
На секунду Димка замешкался, опустил глаза. Его руки дрогнули, но лишь на пару секунд. Он надменно усмехнулся:
– С паршивой овцы хоть шерсти клок. Нужно было больше иметь тебя.
Я сильнее сжал кулаки, суставы жалобно хрустнули. Физическая боль не затмила душевную.
– Конечно, ты же любишь объедки с чужого стола. Вот и сейчас, не так ли?
– Не смей так о ней говорить.
– Не хочешь слушать правду? Она сама залезла в кровать. А как стонала. У вас такое было? Нет?
Я видел, как корчится от боли тело Димки. Он словно сжался и уменьшился в размерах. В его глазах плескался огонь и ненависть.
Я ликовал: враг повержен и истекает кровью. Но почему мне не стало легче?
Вдруг Димка надменно улыбнулся и повторил:
– Значит, я могу забрать твоего ребенка?
– Забирай и не приходи больше. Ненавижу вас.
Димка достал из кармана мелочь, бросил на стол несколько монет.
– Цена тебе копейка, но я не жадный.
Он засыпал монеты в карман и достал кошелек. Вынул крупную купюру и осторожно положил на стол.
– Это тебе. Плата за ребенка. Не смей к нему приближаться.
– Покупка совершена. Поздравляю, дебил.
Я улыбаясь подошел к столу, уже хотел взять купюру, но в это время у двери кто-то вскрикнул, раздался грохот и звук разбитой посуды. Я обернулся и увидел маму. Она зажимала рот полотенцем, в ее глазах мелькал ужас.
В запале ссоры, я не заметил, как она вошла в комнату с подносом в руках. Сейчас он лежал на полу, две разбитые чашки валялись рядом. От лужи шел пар. Часть горячей жидкости попала на голые ноги мамы и кожа покрылась красными пятнами. Видимо она слышала наш разговор и выронила поднос.