Помню, как получил этот клинок: мы пошли в город по цыганскому делу и остановились на Малостранском рынке. Чаёри пела, танцевала и била в бубен, Пашко аккомпанировал на гитаре, а прочие обчищали карманы зазевавшихся прохожих. Я лицезрел действо со стороны, пока моё внимание не привлёк рыжебородый еврей в купеческом кафтане. Он о чём-то бурно спорил с торговцем, размахивая перед ним ножом с толстой деревянной рукояткой. На последнего, впрочем, это производило мало впечатления. В конце концов они условились, и очень похожий на свинью жид с раскрасневшимися мясистыми щеками достал увесистый кошель, неосмотрительно бросив нож на прилавок.
Цыгане имеют хороший обычай дарить ребёнку любую вещь, какая ему приглянется, так что на протяжении моей недолгой жизни я брал что хотел. У любого баро был красивый клинок. Конечно, можно было попросить у гекко, от которого я не знал отказа, но, когда речь зашла об оружии, мне вздумалось самому раздобыть себе нечто, как говорят, «достойное чести». Потому, увидев плохо лежащий нож, я подошёл и взял его.
Не прошло и полминуты, как еврей поймал меня за ухо. Мои товарищи мигом сгинули, но я и не ждал от них помощи. Чтобы не скулить от боли, я громко смеялся и называл купца рыжим чёртом, а он всё таскал меня за ухо рябой ручищей, приговаривая: «У, цыганское отродье! Веди меня к своему отцу да смотри только попробуй убежать! Я вам всем покажу, цыганьё проклятое!»
Каково же было удивление жида, когда вместо покосившейся лачуги или цыганской кибитки я привёл его к большому каменному дому, из которого на зов служанки вышел отец в барских одеждах. Бедняга чуть было не повернул обратно, но Антал окликнул его: «Ну-с, милейший, раз подошли к крыльцу, извольте и в дом пройти».
Они быстро уладили всё в кабинете: блеск золотых крон погасил негодование в рыжем псе. Он вышел, низко кланяясь и льстиво бормоча извинения. Я плюнул ему вслед и, не дожидаясь призыва, вошёл к отцу, остановившись в центре комнаты. Антал жестом поманил меня, но я продолжил исподлобья глядеть на него.
– Не дичись так и не бойся, – молвил он почти ласково. – Я не буду ругать тебя. Только скажи, Кай, зачем ты украл нож?
Я нахмурил брови и по-звериному поморщил нос. Не дождавшись ответа, отец продолжил:
– Ты ведь знаешь, я мог купить тебе лучший.